Зачем нужны легенды. Илья Казаков – о героях нашего времени

Мой любимый вопрос, который я в последний год задаю часто и всем, — о героях. Кто сегодня герои нашего футбола? Люди, через кого и с чьей помощью стоит пропагандировать российский футбол. Кто сегодня может считаться его лицом — не по узнаваемости, а по задействованности в различных проектах, в рекламе, направленной на массовое сознание?

*******

Я не спрашивал у Сережи Игнашевича, каково это — играть с недомоганием в товарищеском матче, где результат важен, но, вероятно, еще важнее какие-то иные задачи. Было ясно, что он хотел сыграть и сыграл, имея собственную мотивацию догнать и превзойти Виктора Онопко по числу игр за национальную сборную (109. — Ред.). Осталось немного, но и немало тоже (у Кержакова сейчас 89 игр. — Ред). С учетом возраста, с учетом всеобщего ожидания домашнего Кубка мира и тех перемен, которые могут и должны случиться в нашем футболе — будь то сборная или какие-то пока еще абстрактные новые времена.

Его сотый матч в сборной пришелся на игру с Алжиром. Мы не вышли из группы, отправились домой и в качестве осязаемых воспоминаний об этом великом юбилее Сережа увез с собой пластиковый макет стадиона в Куритибе, на котором он вошел в число «сотников». А если вернее, стал всего вторым человеком в истории России, кто достиг этого рубежа. Во времена СССР таких тоже было немного: всего один — Олег Блохин.

ФИФА и УЕФА к подобным футболистам относятся почтительно: вручают им памятные именные сувениры, чествуют. Как приятель и поклонник Игнашевича, я жду этого дня с нетерпением — когда награда за прошлогодний юбилей наконец найдет его. И не только потому что заслужил. Потому что я хорошо помню тот день, когда мы возвращались из Бразилии в Москву. Очередь из футболистов перед транспортером таможенного досмотра, чемоданы, рюкзаки. Желание поскорее занять свое кресло в самолете. И Игнашевича, бережно держащего в руке бумажный пакетик с моделью стадиона внутри. Я заплатил за этот сувенир около двадцати евро, сначала хотел оставить его себе, собрать коллекцию тех стадиончиков, на которых в Бразилии играла сборная. Но потом подумал, что для меня это будет всего лишь очередной экспонат футбольной коллекции, а для Сережи — память на всю жизнь о его сотом матче.

Целый год прошел с того дня, с ума сойти! Я надеюсь, он ждет церемонии чествования с неменьшим нетерпением, что оно не улетучилось за все эти дни. Как, вполне вероятно, ждет звуков своих литавр Кержаков, ставший той осенью лучшим бомбардиром в истории сборной. Когда он забил двадцать девятый гол за Россию, диктор-информатор спустя несколько минут объявил стадиону о новом рекорде. «Арена Химки» одобрительно завопила, ленты соцсетей взорвались поздравлениями… И все. Рекорд, который в ближайшее время вряд ли кто побьет. И полная легковесность всех следующих дней, словно речь идет о будничном событии.

Онопко

***

Несколько лет назад, когда Андрей Гордеев был еще моложе, чем сейчас, и тренировал «Сатурн», а не «Мордовию», мы разговорились с ним о пустых трибунах раменского стадиона. Он не понимал, почему на его команду ходят так мало. Вернее, понимал, но не понимал, почему ситуацию нельзя изменить. Получался замкнутый круг: на команду не ходили, потому что о ней почти не писали, а о ней не писали, потому что на нее почти не ходили.

— Слушай, — сказал я ему по-питерски. Питерцы всегда начинают разговор с этого словечка. — У тебя же в команде удивительный подбор звезд: Лоськов, Онопко, Евсеев, Парфенов, Кириченко. Это ведь не просто ветераны. Это кумиры! Для Ростова, Самары, «спартачей», «железнодорожников». Сделайте как в НХЛ. Поднимайте именные майки игроков на стадионе, лучше всего в матчах с их бывшими клубами. Может быть, шоу из этого не получится, но про вас точно начнут больше писать и говорить, плюс вы дадите им возможность проститься с болельщиками, которые их чтят.

Андрею идея понравилась. Он даже ею загорелся, как и я. Вероятно, у Бендера, рисовавшего перед членами шахматного клуба идею Нью-Васюков, был такой же полет фантазии.

— Можно же и сувенирную продукцию наладить под такое дело. Коллекцию открыток с автографами игроков — настоящими автографами, а не принтами. Серию фигурок из их самых памятных матчей или из жизненных историй: Онопко и Гуллит, Лоськов и Бышовец, Евсеев и Гиггз.

Гордеев хохотал, я тоже. Все казалось возможным и посильным. Мы уже видели заполненные трибуны «Сатурна» как следствие реализации этих идей. Он отсмеялся, успокоился и сказал уже задумчиво:

— Идея супер, только у нас денег на это нет.

— На то, чтобы именную майку игрока перед матчем под сводом стадиона повесить? — не поверил я.

— На майку найдем, — согласился он.

Но в тот год «Сатурну» было не до проектов и церемоний. А потом «Сатурна» вообще не стало. Я встречал тот Новый год вместе с Гордеевыми. Помню, как ему часа за три до полуночи позвонил Игорь Ефремов, тогда президент клуба, как Андрей ушел в другую комнату с телефоном в руке и вернулся оттуда через полчаса мрачным и растерянным.

Я смотрел на него и думал: Юрий Белоус или Герман Ткаченко подобную возможность реализовали бы на все сто процентов, а возможно, и на сто пятьдесят. Два гения футбольного пиара. Даром что не из этой среды по происхождению — оба понимали, что клуб футбольным полем не заканчивается. Особенно в наши дни.

***

Есть отдельные красивые истории: «Зенит», «Краснодар». Заметно активизировался в последние дни ЦСКА, вероятно, под приближающееся открытие стадиона. Но в целом не отделаться от ощущения, что ветераны — те, на чьих именах вырос наш футбол в нулевых годах этого века, сегодня особенно не нужны. Лоськов, Евсеев, Титов, Кириченко, Сычев, Павлюченко — это список только тех, кто сразу пришел в голову, тех, кто должен был стать послом футбола, но оказался вне информационного поля. Информационное поле… Интересное словосочетание. У меня есть своя история, связанная с ним.

Несколько лет назад мы пили чай с Никитой Высоцким, только-только приступившим к работе над сценарием фильма об отце.

— Я задумал «Свою колею» во многом для того, чтобы оставить Высоцкого в информационном поле, чтобы он не стал просто одним из бардов, человеком с гитарой у костра. И фильм тоже для этого, хотя и творческий вызов — сильная мотивация.

Ему это удалось. Высоцкий сегодня тот, кем и должен быть, — один из символов своего поколения. Гений, которого снова слушают и знают наизусть. И это сделал, по сути, один человек — сын, которому было не все равно. Я все жду, когда в футболе появится такой же подвижник. Или такие же люди.

Когда те же самые прощальные матчи перестанут быть одним самодостаточным эпизодом, а превратятся в звенья длинной цепи. Когда станут частью пиар-истории вдолгую, через которую мы все вместе сможем понять, что в нашем футболе тоже много достойных имен и золотых страниц.

Кержаков

***

Находясь на отдыхе, всегда стремишься понять: что с футболом в этой стране, какое он занимает место в СМИ, в том числе на ТВ? Для Испании это вопрос праздный. Третий день подряд по всем каналам крутят сюжеты о Касильясе и Рамосе. Как и куда уходит первый, как и куда идет второй. Сюжеты минут по тридцать, без сложного монтажа — фрагменты их матчей, моменты пресс-конференций и длинные планы, снятые в тот момент, когда их машины заезжают на базу или уезжают с базы.

Однажды я смотрел это в ресторане. Начался сюжет, и все посетители дружно повернулись к старенькому телевизору. Еда остывала, пиво нагревалось, а они смотрели. Точнее, мы. Я смотрел на экран вместе с ними и все думал о нас, о нашем футболе, телевидении и всем остальном. Вспомнил Игнашевича, Кержакова, их достижения. Вздохнул и потянулся за бокалом пива.