В 2000-х годах Юрий Заварзин был одним из самых влиятельных менеджеров российского футбола. Бывший совладелец футбольных клубов «Спартак» и «Динамо», экс-президент Российской футбольной Премьер-лиги рассказал еженедельнику «Футбол», как «Лукойл» входил в большую игру, как Федорычев выходил из нее и зачем миллиардеры до сих пор покупают футбольные клубы.
Сейчас Юрий Заварзин максимально отстранился от футбола. //Сергей Дроняев
Интерес в Тарасовке
– Вы долгое время были топ-менеджером российского футбола, занимали руководящие посты в московских «Спартаке» и «Динамо», были президентом Премьер-лиги, а сейчас отошли в тень, и в футболе вас не видно. Почему?
– Потом что не интересно. Начиная с 90-х годов у клубов, по сути, были равные возможности. Можно было брать любой клуб и выстраивать его, и от твоей работы зависело, успешен он будет или нет. Только «Локомотив» всегда считался ведомственным клубом, но больше не было команд, которые бы получали целевое финансирование от государственных корпораций и министерств. А в последние 8–10 лет таких клубов несколько. И получаются слишком неравные условия, чтобы было интересно что-то создавать, ставить задачи и решать их. «Спартак-Нальчик» несколько лет боролся за выживание с бюджетом в 15 млн долларов. И в той же лиге у другого клуба был бюджет в 150 млн долларов. Расходную часть каждого клуба можно вычислить до цента. Большая часть бюджетных статей будет у клубов одинаковой: расходы на сборы одни и те же, на отели, на питание, на перелеты в те же самые города – тоже. Есть только две статьи, которые и дают такую разницу, – трансферная политика и фонд заработной платы. И о каком равенстве футбола тогда мы можем говорить? В то же время менеджеры клубов превратились в людей, которые просто распределяют клубные бюджеты. Перед ними не ставится задача зарабатывать. Перед ними ставится задача распределить спущенный сверху бюджет по расходным статьям. А это не интересно.
– Раньше было интереснее?
– Невероятно интересно. И самое главное, что у нас была возможность принимать решения, направленные на развитие клуба. Когда я приходил в клуб, у него был только автобус. Потом мы оформили в собственность базу в Тарасовке, купили за «три копейки» стадион, который тогда назывался «Искра», а сейчас носит имя Нетто. Многие тогда критиковали и эти решения – говорили, где Тарасовка, а где Преображенка, рядом с которой и находится стадион. А мы там сделали спартаковскую школу. Сделали базу в Голицыно, у нас там 15 полей было. Так и развивался «Спартак» параллельно: Романцев талантливо руководил командой, а мы выстраивали клуб.
– Как вы оказались в «Спартаке»?
– Это был 1996 год. У меня были сложившиеся отношения с Романцевым, и я иногда ездил с командой. Мы к тому времени уже были знакомы через Григория Есауленко, с которым мы начинали еще в кооперативном движении году так в 1987-м. В какой-то момент меня пригласили в клуб по административной части.
– Вы приходили в «Спартак» вскоре после трагедии, которая случилась с прежним его руководителем – Ларисой Нечаевой. До сих пор это убийство не раскрыто. В то время в клубе обсуждали эту историю, выдвигали какие-то версии?
– Я не был с ней знаком и даже сейчас не знаю, чем закончилось то дело, нашли заказчиков и исполнителей или нет. Помню лишь, что в «Спартаке» не говорили на эту тему, и я уверен, что убийство не связано с ее деятельностью в футбольном клубе. Это же 90-е годы, там могло быть что угодно – с кем-то не сложились коммерческие отношения, и все.
Коробка для Фергюсона
– Какая победа «Спартака» 90-х вам запомнилась больше всего?
– Их тогда у «Спартака» было много. Но, конечно, прежде всего вспоминаются матчи с великими клубами. Например, победа над «Реалом» в заснеженной Москве, другие матчи в Лиге чемпионов. Я не хочу сказать, что игры первенства страны были для нас проходными. Нет, ни один из чемпионатов России мы не выиграли легко. Просто у нас был великий тренер Олег Романцев, с которым «Спартак» был необыкновенной командой. Сейчас все восхищаются «Барселоной». Но она играет так, как «Спартак» Романцева играл в 90-е. Другое дело, что исполнители в «Спартаке» были другого уровня, чем сейчас в «Барселоне». Но принципы игры абсолютно те же, что и у Романцева 15 лет назад. Отсюда и 9 чемпионств. Я считаю, в Европе есть только еще один такой тренер – Алекс Фергюсон. У него 12 чемпионских титулов, у Романцева – девять. Попробуйте повторите. И ведь денег у некоторых сейчас столько, что девать некуда, а не могут!
– Есауленко и Фергюсон… Сразу вспоминается описанная в мемуарах сэра Алекса история про 40 тысяч фунтов, которые Есауленко якобы передал Фергюсону в качестве подарка, а тот сутки не знал, что с ними делать, но потом все-таки отнес и положил в сейф в офисе «МЮ». Вы когда-нибудь обсуждали с Есауленко ту историю?
– Нет. Но я знаю, что эта история – выдумка или, возможно, чья-то шутка. Фергюсон – не та фигура, чтобы ему нести коробку из-под ксерокса. Если ему и нести, то из-под телевизора, не меньше.
– Вы сейчас общаетесь с Романцевым?
– Давно не общались. Встречаемся, как говорится, только на банкетах и похоронах. Я из тех людей, которые никому никогда не навязываются, в футбол я не играю, и так получилось, что на «Спартак» не хожу я, а он не ходит на матчи «Торпедо».
– Такое впечатление, Олег Иванович сейчас оградился от внешнего мира некой полосой отчуждения. В 90-х годах Романцев тоже держал такую дистанцию с миром?
– В 90-х он был вынужден держать дистанцию из-за своей популярности. У него действительно не было возможности выйти из дома без того, чтобы его не окружали болельщики и не дергали за рукав, и не задавали вопросы. Это одна история. Но я не согласен с тем, что он от кого-то отстранился сейчас. Романцев постоянен в своих товарищеских отношениях. В большинстве случаев с теми людьми, с кем он был дружен раньше, он общается и сейчас. Более того, я все чаще замечаю, что он и с журналистами сейчас стал общаться. Возможно, Олег Иванович соскучился по работе, и я не исключаю, что скоро он появится во главе какой-либо команды. Но это мое предположение, не более.
– Вы были с ним когда-нибудь на рыбалке?
– Ни разу. Это вы с Васильковым поговорите, он большой специалист.
Ромбик на воротах офиса Червиченко
– Считается, это вы привели в «Спартак» Червиченко, и некоторые спартаковские болельщики до сих пор вам не могут это простить.
– Ну, я не чувствую, что не могут простить. А до Червиченко в «Спартаке» появился Шикунов – я сейчас уже не помню, как официально называлась его должность. А он был знаком с Червиченко, который в свою очередь был в системе «Лукойла». Мы в то время вели очень активную работу по привлечению «Лукойла» в спонсоры, и на этой почве все сошлось. По плану первый шаг у нас был по привлечению генерального партнера, а вторым должно было стать строительство с ним вместе стадиона для клуба.
– Доводилось слышать немного другую историю: вы как-то играли в теннис с Червиченко и попросили его привлечь «Лукойл» к финансированию команды.
– Я с ним, по-моему, ни разу на корте не встречался, хотя знаю, что он, несмотря на свою комплекцию, неплохо играет не только в теннис, но и в футбол. А «Лукойл», кстати, тогда в «Спартак» не стремился. Когда у нас было подписание соглашения о генеральном спонсорстве, я спросил у Вагита Аликперова, довольны ли они контрактом. Он мне ответил: «А я считаю, что мы неправильно делаем, что подписываем это соглашение». – «Почему?» – «Нам по профилю компании ближе технические виды спорта, вот если бы вы с маслами были связаны или топливом – это было бы другое дело». Так что в то время у «Лукойла» не было жгучего интереса покупать акции «Спартака». Это потом произошло, когда Федун близко познакомился с инфраструктурой клуба, с футбольной деятельностью и, видимо, проникся. А в то время самым большим болельщиком «Спартака», самым главным движителем процесса прихода «Лукойла» в клуб был Сафин (Ралиф Сафин – бывший вице-президент «Лукойла». – Ред.). Через него и шли переговоры.
– А Червиченко-то каким образом появился?
– Шикунов его и привел. Они, по-моему, с детства по Ростову были знакомы.
– Вроде бы с Червиченко у вас до сих пор соседние офисы?
– Да, я в этом здании с 1987 года, и сюда же рядом офис «Спартака» перевез. А потом, когда Червиченко уходил из клуба, здание он оставил себе. До сих пор на воротах эмблема клуба висит.
– Вы не пересекаетесь сейчас?
– Один раз было в самолете – летели вместе в Монако. Я когда работал в «Динамо», часто в Монако летал. Сейчас уже несколько лет, как не был.
Монако и Федорычев
– Летали к Федорычеву? Это вместе с ним вы приходили в «Динамо»?
– Летал к Федорычеву, но с «Динамо» была другая история. Однажды мне позвонил один мой давнишний знакомый и спросил, как я отношусь к «Динамо». Я ответил, что неплохо отношусь. И тогда он меня познакомил с Проничевым. А вскоре мы встретились в одном ресторане втроем: Проничев, Прокопенко и я. Спросили, готов ли я работать в клубе. Я согласился.
– Задача была выстроить суперклуб?
– Я за то, чтобы у каждого клуба была своя мощная инфраструктура, и везде, где я работал, я старался рядом с футбольным полем ее выстроить. Та же задача была и в «Динамо». Мы хорошо там продвинулись – и с манежем, и с малой спортивной ареной, и базу выстроили процентов на 80. Все делалось для того, чтобы клуб нормально функционировал.
– И на каком этапе появился Федорычев?
– «Локомотив» должен был играть с «Монако», и в газете напечатали интервью Федорычева. Он и тогда, и по сей день является титульным спонсором «Монако», но в том интервью сказал, что когда-то играл в дубле «Динамо» и в России болеет за него. Я как прочел, тут же сел писать ему письмо в Монте-Карло по этому поводу: давайте порассуждаем о возможности поучаствовать в становлении клуба. Вскоре раздается звонок: «Приезжай в Монако». Я собрал бумаги, поехал, рассказал и объяснил, как и что. Так и познакомились. Потом он уже прилетал в Москву, знакомился с Проничевым…
– Со стороны Федорычева это был чисто девелоперский проект, основанный на реконструкции Петровского парка и стадиона «Динамо»?
– Я никогда не видел в большом бизнесе чистых альтруистов. Да, большой футбол – это целиком убыточное дело. Я не знаю ни одного футбольного клуба, который был бы сильно рентабельным. Все, начиная от «Барселоны» и «Реала» – планово убыточны. Но люди выстраивают бизнес вокруг футбола. Деньги зарабатываются рядом с футболом, в круге общения, который дает факт причастности к футбольной команде и к ее успехам. Так что могу сказать одно: Алексей Федорычев хотел сделать «Динамо» топ-клубом европейского уровня, а без любви к футболу, к команде таких желаний не возникает. Он до сих пор, когда звонит, обязательно спрашивает про «Динамо». Вот и на 90-летие общества, пусть сам приехать не смог, но заместителя своего прислал. А тогда, конечно, коммерческая составляющая присутствовала, но интереса к футболу было не меньше.
– Вы никогда не обсуждали с Федорычевым возможность покупки «Монако»?
– Это нереально. «Монако» – клуб, который на протяжении многих лет принадлежит княжеской семье. Это семейная команда, и они ее никому не отдадут. Как можно прийти к главе этой семьи и сказать, ты иди на улицу, а мы тут командой поруководим. Да, Рыболовлеву сейчас позволили помогать клубу, вкладывать деньги в команду. Но, думаю, разрешили это делать в качестве благодарности за то, что теперь он живет в новой для него стране, в качестве жеста уважения. Но люди готовы вкладывать в футбол, чтобы зарабатывать рядом с ним. Например, история с Абрамовичем. Вот он потратил миллиард на «Челси». Но, во-первых, понятно, что не последние, во-вторых – кто бы его сейчас знал в мире, если бы не «Челси» и вложения, и в третьих – наверняка многих его доходных проектов не было бы, если бы он не прославимся таким образом.
– Вам, кстати, не предлагали купить какой-нибудь небольшой клуб где-нибудь в Испании?
– Да постоянно. И в Испании, и в Португалии. Но покупая клуб, ты должен четко понимать, что делать с ним, как зарабатывать рядом с клубом, какие преимущества он тебе даст. Или это все превратится в дорогую игрушку, на которую ты будешь тратить свои деньги, пока тебе дети или родственники по рукам не дадут.
– До сих пор динамовские болельщики считают время Федорычева периодом упущенных возможностей. Почему проект провалился? Почему были такие результаты?
– Не считаю, что он не удался. Но степень невезения в некоторых матчах была просто феноменальной и необъяснимой. Были матчи, когда мы просто обязаны были выигрывать, а получали поражение или ничью. Думаю, там была и моя ошибка, что раньше времени мы убрали Прокопенко. Можно было оставить его еще на один год, но тогда нам хотелось всего и сразу, и мы действовали так же, как и сейчас некоторые клубы. Если бы мы оставили Прокопенко, у нас, возможно, в команде была бы стабильная обстановка, а так мы получили тренерскую чехарду. Почему мы так сделали? Помните, у нас была группа из португальских футболистов и бразильского тренера Вортмана? Он ведь приходил не просто так, а по рекомендации Луиса Фелипе Сколари, нынешнего главного тренера сборной Бразилии. У нас были переговоры со Сколари, я на них присутствовал, и у нас была договоренность, что после сборной Португалии он приходит работать к нам в «Динамо». А пока на переходный период мы брали Вортмана. Сколари не пришел, это было, на мой взгляд, ключевым моментом, у нас началась тренерская чехарда.
Слежка за футболистами
– В этой череде тренеров «Динамо» был и Виктор Бондаренко. Он действительно так любил играть на баяне?
– Ни разу не слышал. Мы как-то на корабле выезжали вместе, там под шашлык выпили немного, но даже тогда не удалось оценить его музыкальные таланты. Единственное, что действительно было странноватым, так это то, что он на тренировках бегал с мегафоном. Видимо, думал, что полкоманды его плохо слышит. Футболисты, впрочем, открыто не смеялись. Чего им смеяться, иногда они сами играют так, что впору было над ними смеяться.
– Ставка на португальцев Манише, Коштинью, бразильца Дерлея была сделана с подачи Сколари?
– Не только. Алексей Федорычев был знаком с агентом Мендешем, и он решил, чего искать добра от добра: есть футболисты, есть деньги, почему не взять? Но все покупки согласовывались с тренером.
– Есть какая-то одна особенная трансферная сделка, которой вы гордитесь?
– Я расскажу другую историю – провальную сделку, в которой мы, может, с финансовой стороны потеряли, зато оставили в футболе одного игрока. Речь идет о нынешнем защитнике сборной Бразилии Тьяго Силве. Было ему тогда лет 18, и он приехал к нам на сборы. Романцев, когда его увидел, сразу сказал, что он будет большим игроком. Но когда Тьяго приехал в Москву, он стал задыхаться. Долго не могли понять, в чем дело, а потом углубленное обследование показало, что у него туберкулез. Шесть месяцев он лечился в больнице в Сокольниках, из бокса полгода не выходил, но терпел и хотел выздороветь и приносить пользу команде. Через полгода мне надо было что-то решать: либо отпускать его домой, либо попытаться вернуть вложенные в него деньги. Мы его отпустили, он уехал к себе в Бразилию, и там климатические условия, другой воздух, солнце сделали почти чудо – он восстановился и в конце концов попал в сборную Бразилии. Пусть эта трансферная история принесла нам определенные финансовые потери, зато у парня восстановилось здоровье, а футбол не потерял хорошего игрока.
– Какими вам запомнились те же Манише, Коштинья, Дерлей? Кто-то называл их высокомерными, другие говорили, что, например, Дерлей, был попроще в общении…
– Думаю, не последнюю роль во всей истории их выступлений в «Динамо» сыграло наше общество. Первое время они были нормальными профессионалами. Но, попав пару раз на наши дискотеки, встретившись с нашими девчонками, вся дисциплина у них разом заканчивалась. Вот они без жены и детей попадали в эту среду «делай все что хочешь», и расслаблялись моментально.
– Синдром экспатов?
– К сожалению, да. Все футболисты, выступающие в российском чемпионате, через это проходят. Рассказывали, что Моуринью нанимал частных детективов, чтобы те следили за футболистами, и игроки этим были недовольны. Я бы сейчас делал то же самое, целое агентство бы нанял, чтобы они футболистов выслеживали и вытаскивали из баров и ресторанов. Для Москвы и Питера эта особая проблема – в Дагестане или Грозном особенно никуда не пойдешь расслабляться.
– Вам приходилось вытаскивать футболистов из неприятных историй? Из конфликтных ситуаций с законом и представителями разных формирований?
– Все это происходит в рабочем порядке. И по сей день бывает так, что машины посылают под утро забирать игроков чуть живых из ночных клубов. Если читать милицейские сводки как следует, то там можно много чего интересного обнаружить, в том числе и про футболистов. Ночная жизнь Москвы – слишком большой соблазн для некоторых молодых людей.
– В то же время вы были и президентом Премьер-лиги. Нынешняя РФПЛ несет в себе ту же идею, которая была заложена при ее создании?
– Сейчас изменились люди, которые руководят клубами. Кто-то остался, как, например, Евгений Гинер, но в большинстве своем руководство стало менее футбольным. Десять лет назад мы коллективно бились за наши рекламные права, за наши рекламные и телевизионные деньги. Сегодня функции руководителей клубов изменились. У них недостаточно полномочий принимать решения для того, чтобы клуб зарабатывал. Сейчас им доверено только контролировать расход заранее определенного собственниками бюджета. Причем чем быстрее, тем лучше – иначе на будущий год бюджет урежут. Я уверен, если бы компании Fedcom-медиа дали бы поработать лет семь, сейчас бы клубы Премьер-лиги делили бы миллионов пятьсот долларов в год. И не надо ничего изобретать. Просто бы взяли за основу схему в Лиге чемпионов, у которой есть пул из шести спонсоров рекламодателей, и они больше никого не пускают. Не пускают, чтобы не обесценивался эффект для тех шести партнеров, что уже есть. А у нас клубы готовы за 50 тысяч повесить щит, не задумываясь о долгосрочных перспективах. И про объединенный чемпионат эти разговоры, что клубам возьмут и раздадут миллиард. То есть и так сейчас клубы не особо умеют зарабатывать, а им опять дадут миллионы, чтобы они окончательно разучились это делать.
