Взрывы петард на фанатских трибунах время от времени встряхивают российский футбол. Но за дымом горящих файеров почти не видно, что сектора за воротами изменились. Там уже немного другие лозунги, другие татуировки, другие лидеры и другие деньги. Неизменным остается только одно: фанаты по-прежнему уверены, что футбол без них существовать не может. Еженедельник «Футбол» встретился с некогда самым известным фанатом страны Иваном Катанаевым, чтобы узнать, как скинхеды на трибунах отмечают День победы, сколько зарабатывает черный рынок на билетах сборной, и почему фанатов нужно репрессировать.
Скинхеды, День Победы
— Как вы появились на фанатской трибуне? Привычная история «от отца к сыну»?
— Мои родители очень далеки от фанатизма. Отец, дед никогда в жизни ни за кого не болели. Первый раз я попал на футбол в 94-м году, это была игра в «Лужниках». Дождь, на трибунах 500 человек, все было серо и уныло. Абсолютно не знаю, что меня тогда впечатлило и туда привело. Скорее всего, опыт свободы. Мне 11 лет, а я свалил из школы на футбол. Потом начали с небольшой тусовкой ходить на домашние игры [«Спартака»]. Но все близкие были категорически против. У меня интеллигентная семья: отец доктор наук, мама с красным дипломом. Все видели в этом полный идиотизм, но меня затянуло не на шутку. Затем начались националистические темы, бритоголовое движение тогда было очень развито. В 90-е годы все фанаты были скинхедами. И пошло-поехало.
— Насколько далеко поехало?
— На 100%. Я был в одной из самых радикальных бритоголовых тусовок. Ничего радикальнее в Москве не было. А если я за что-то берусь, то делаю с полной отдачей. Вот какое у меня прозвище? Комбат. Оно пошло от Combat 18, а это террористическая организация в Англии. Я был в российском отделении — Blood & Honour Combat 18.
— Громить рынки приходилось?
— Приходилось. Хех, и много чего другого делать приходилось.
— Криминал?
— Да. Отвечать за это, Бог миловал, не приходилось. Все тогда были маленькими, но агрессивными. Криминал — это не убийства или калечение, но кому-то от нас доставалось. Время было такое. Девяностые годы — начало двухтысячных. Война в Чечне, бомбежка Югославии — это накладывало отпечаток на нас всех. Все вместе, замешанное на национализме, отражалось в понимании любви к Отечеству в таких неправильных формах.
— Чаще дрались с такими же фанатами или с кем-то еще?
— У меня всегда это было связано, шло параллельными курсами. Фанаты тогда были скинами, и поехать бить черных и бить ЦСКА — чаще всего это устраивалось в один день. Дрались постоянно, каждую неделю с утра до вечера. Моя первая масштабная драка случилась 9 мая, на День Победы в 1999 году. Выпало дерби «Спартак» — ЦСКА, играли на «Локомотиве». Поразительно, но это отражает дух времени: все фанаты и бритоголовые, хоть и были скинами (ходили в бомберах, каких-то ботинках тяжелых), но были патриотами. На 9 Мая мы объявили нейтралитет, решили до матча не устраивать стрелок, кого-то вычислять. Идем на футбол, а там — как случится. «Спартак» всегда собирался на «Локомотиве» прямо напротив стадиона через Большую Черкизовскую. Там было несколько палаток, где все пили пиво перед футболом. Нас собралось человек 300-400, вся «основа», хулиганы. ЦСКА приехали примерно тем же составом, вышли от метро к стадиону. Мы узнали, сгруппировались, вышли из перехода и встретились с ними возле касс. Короткая заминка, драка секунд тридцать, куча ОМОНа, лошади, собаки — всех разогнали.
— Как вообще идеология скинхедов вяжется с Днем Победы?
— В том и дело, что идеологически не вяжется никак. Нужно понимать реалии того времени. Интернет только начал развиваться, телефоны мобильные были у единиц. Откуда брать информацию? Ну, в школе. В какой-то школе в 90-е годы историю преподавали хорошо, в какой-то плохо. Помню, около Красной площади стояли лотки, прямо возле Исторического музея, где продавали литературу: в том числе и такого автора, как Суворов. Предатель, живет за границей, писал книжульки, которые оказывали огромное влияние. Мне потребовалось десять лет, чтобы путем изучения других книг, понять всю пагубность того, что он писал. Увлечение национализмом, нацизмом — тогда мы так понимали патриотизм. В стране был полный швах — преступные формирования, куча кавказских группировок. Мы старались держаться наших славянских ОПГ. Бить кавказцев, когда в Чечне идет война, для нас это казалось естественным. При этом мы считали себя патриотами своей страны и могли не драться на 9 Мая, потому что это праздник.
— Считали, что хоть какая-то идеология лучше, чем никакая?
— Это было заполнение пространства. Никто не учил нас любить Отечество. В «Макдональдсе» стояла километровая очередь, США бомбили Югославию, а нам с экранов телевизоров политики втирали, что национализм — это плохо, Россия такая-сякая. Все это вылилось в такие течения.
Свастика, милиция
— Самый яркий выезд?
— Ярких выездов было много, но в 2005 году мы поехали на тройник: Находка — Казань — Пермь. Сначала в Находку, потом на поездах через всю Россию: Сибирь, Байкал, Иркутск, Екатеринбург. Зацепили по пути Казань и Пермь. Огромное количество городов, поездка растянулась на две недели. Удалось многое увидеть, в реальности ощутить, что такое наша страна. Это невозможно описать. Такой этап взросления — сродни разнице между тобой 15-летним и 20-летним.
— У вас есть татуировки на тему футбола?
— Касательно «Спартака» одна: кабан — символ «красно-белых» хулиганов, надпись FCSM и ромбик. На руке есть националистическая татуировка: церковь, коловрат, имперский флаг, герб России — всего понемножку.
— Доводилось проносить свастику на стадион?
— Ни разу. Честно говоря, когда я мог что-то принести на стадион, это были не те времена, когда мы просто ходили пошизить, с милицией подраться, на выезда съездить. Когда я занялся трибунными темами, то чувствовал ответственность за происходящее рядом с мной, в движе. Начиная с 2000-х я просто мечтал изменить ситуацию на трибунах. Только-только появлялись фанатские сайты, можно было посмотреть, а как там. Мы скачивали mp3-файлы и слушали, как фанаты «Лацио» и «Милана», у которых были наиболее приличные сайты, поют свои песни. Мы поражались, насколько красиво и слаженно у них получается. А на российских трибунах был ад: когда приходила вся «основа» — «Спартака» или ЦСКА, не важно — это 100% гарантия драки с милицией. Можно было ничего не делать, она сама по себе начиналась. Когда не приходила «основа», рядовой матч, было уныние: несколько сотен на стадионе, тусовки по 20 человек кричали что-то свое. Я мечтал это изменить, не сделать хуже, так что свастику никогда мне не хотелось принести. Да и не было внутреннего посыла.
— Отношения фанатов с милицией, нынешней полицией, изменились?
— Очень сильно. Милиция стала мудрее, а фанаты как были дураками, так и остались. Надо понимать, что такое ОМОН? Взрослые парни после армии, которые хорошо подготовлены. Им пойти на трибуны помахать дубинкой, порубиться с фанатами было в кайф. Они ждали провокации, мы с удовольствием дрались с ними. Обоюдовыгодный процесс. Потом руководство милиции стало меньше реагировать. Ну, кинули файер — потуши его, зачем отправлять взвод? Убрали ОМОН с трибун, и драки прекратились.
— Значит, когда полиция уйдет со стадионов, будет совсем спокойно?
— Сейчас ситуация немного иная, нет злости. Когда мы ходили на футбол, кому там что было терять? Ни у кого ничего не было. Дефолт 98-го, люди нищие, никаких зарплат, кредитов. Я не говорю про себя, у меня всегда была работа, но многие как действовали: выпил бутылку пива и вперед, рубиться с ОМОНом. Сейчас у большинства молодых людей все сложнее, без нормального образования на работу сложно устроиться. Народ и молодежь осознаннее живут. Нам же терять было нечего. Страна в полной жопе, пьяный Ельцин на экранах, уныние, война на улицах, в подворотнях, война криминалитетов, война в Чечне. Такое время.
Сергей Парейко: «Сидим в середине автобуса, стекла разбиты, камни летят… После такого никакие фанаты уже не страшны»
Водка, Карпин
— Правда, что Андрей Тихонов давал деньги хулиганским фирмам, в частности Flint’s Crew?
— Ну как давал, он помогал. В Самаре, других городах, когда обычные фанаты подходили, обращались, многие футболисты давали деньги, чтобы народ купил пару ящиков пива и уехал на поезде домой. Но никто никого не спонсировал.
— Как началась «Фратрия»?
— Что такое трибуна любого движа в 2002-2003 году? Стали плодиться околофутбольные [хулиганские] фирмы. У «Спартака» в конце 90-х их было четыре, у ЦСКА — две. К началу двухтысячных их стало тьма, у одного «Спартака» было 30-40, их уже никто не считал. Околофутбол начал стремительно развиваться. А это как стаи волчат, которые огрызались, ни о каком единстве думать не приходилось. Драки между собой — обычное дело. В одном автобусе ехали «гладиаторы» и Union [одни из самых известных хулиганских фирм «Спартака»] и начинали друг друга месить. По пьяни, не по пьяни – не важно. Нужна была идея, чтобы объединить людей. Я посмотрел фильм «БиБиСи» о фанатах «Лацио» — Irriducibili, группировку, которая объединяла все маленькие. Тогда я предложил всем создать общую организацию. В 2005 году мы встретились у стен Кремля. Паб «Старый Альбион» был на Манежной площади. Должны были собраться человек 20-30, но в итоге пришли не по одному представителю от фирмы, а по два-четыре. В итоге — полсотни людей, а паб маленький, и мы пошли на лавочки в Александровский сад. Я все рассказал, объяснил плюсы. На следующем сборе через месяц мы выбрали название — «Фратрия», «братство».
— Вас не подозревали в том, что «Иван Катанаев хочет прибрать к рукам все движение»?
— Нужно понимать, что тогда было на трибуне. Большинство моих знакомых смеялись: «Да ничего не выйдет, эти люди дерутся между собой в автобусах». Сейчас нормально, что трибуна ЦСКА — «Ультрас ЦСКА», у «Зенита» — United Front или кто там есть, «Невский фронт». Тогда этого просто не было. Тысяча человек стояла, что-то заряжала, никакого управления, шизы, перфомансов. Поэтому и прибрать ничего нельзя было, только создать.
— Как отреагировал клуб?
— С клубом у нас всегда была война, начиная с Шавло. Мы меняли Шавло, Черчесова, Старкова, клуб писал заявления в милицию, чтобы нас не пускали на стадион. Мы часами стояли в подтрибунных помещениях, чтобы занести маленький барабан. Это хорошо закаляло, ведь мы чувствовали, что правда за нами. Мы продавали на тот момент треть билетов на «Спартак». При этом не получая ни копейки. Сначала делали наценку в 50 рублей, но и от нее отказались. С точки зрения бизнеса, как агент для продажи, мы были для клуба круче, чем все билетные компании вместе взятые. Забирали по пять-шесть тысяч билетов из посещаемости в 15 тысяч человек и реализовывали. У нас были постоянные акции против «ЛУКОЙЛа», Федуна, некоторых игроков, в Тарасовку мы приезжали. Клуб видел в этом опасность. Нормальное общение началось с приходом Карпина. Поиграв в Испании, он, видимо, понимал, как команды общаются с болельщиками.
— Снимать руководителей, тренеров… Не удивительно, что клуб воевал.
— Смысл в том, что фанатская среда довольно искренняя. Фальшь видна, люди чувствуют, где с ними честны. Если команда не играет, и причина в Шавло, Федуне, мы об этом и заявляли. Нас весь стадион поддерживал. Сейчас команда в полной жопе, ни игроков, ни тренеров. Федун поменял всех, кого только можно, а все любят Федуна.
— Баннер с эмблемой водочного бренда «Парламент» вам часто припоминают?
— Хах, как он появился: Сергей Куприянов, один из владельцев торгового дома «Парламент» — большой болельщик «Спартака», который многое делал для ветеранов, детей. Он и нам часто помогал. Как-то Куприянов пришел: «Ребята, я хочу сделать баннер. Просто давайте что-нибудь сделаем». Коммерческий отдел нарисовал баннер «Спартак навсегда», с трибуной на фоне. Он был печатный и дорого стоил — несколько сотен тысяч рублей. На всем стадионе тогда вокруг поля были щиты «Парламент». Куприянов предложил взять обычную фотографию трибуны с теми самыми щитами. Они сделали баннер, подарили нам. На тот момент это был самый большой фанатский баннер в России. Мне казалось это нормальной историей, ведь мы в первую очередь поддерживаем команду. Когда из этого раздули непонятно что, мы смеялись: пиарщикам надо взять на вооружение идею, как при минимальных вложениях добиться такого эффекта. Все СМИ отметились, и до сих пор эта тема работает, если ты меня об этом спрашиваешь. Он [Куприянов] нам ведь и майки оплачивал на шикарный перфоманс, когда мы нарядили всю трибуну, 20 тысяч человек, в красные и белые футболки. Шесть газелей, забитых коробками. На спине только был логотипчик «Парламент», ну и что, это плохо было? Как смотрелось! Сейчас везде пишут: «Придите в красном». А мы в 2007 году 20 тысяч одели. Так что не надо искать какой-то подоплеки, мы использовали все возможности, которые были. Клуб с нами воевал, перфомансы стоят денег, а организация на тот момент ничего не зарабатывала. Выезд организовать, ладно, с одного автобуса можно собрать 10-15 тысяч рублей. Но если неполный автобус, уже ничего не заработаешь. У меня всегда была политика: если есть возможность сделать — делай.
— А как же фанатские принципы?
— Кто их придумал? Кто-то просто вбил себе в голову: не сотрудничай, не получай. Стой тогда серой мышкой на трибуне. Мы не получали деньги. Сергей Куприянов помогал нам, не прося ничего взамен. Как обычный человек, причем таких было много: топ-менеджеры с корпораций, люди сейчас сидят на высоких постах. Кто-то давал десять тысяч долларов, не прося никаких отчетов. «На что хотите, на то и тратьте. Мы видим, что вы делаете». Мы никогда в жизни ни под чем не подписывались. Если бы нам сказали: либо ставите «Парламент», либо не будет баннера, я бы никогда не согласился. Хотя сейчас, зная, какой вой может подняться, и так отказался бы.
— Сколько денег требуется фанатской организации вроде «Фратрии»?
— Аппетиты у всех разные. На 2009 год, когда мы начали вести какие-то отчеты, бюджет составлял полтора-два миллиона рублей в год. Были пожертвования, были взносы. Их не то чтобы никто не горел желанием платить, это рас… [раздолбайство], иначе не назвать. Любой, кто организовывал мероприятие даже на 10-20 человек, поймет. Люди привыкли приходить на готовенькое. У нас были взносы с фирм и инициативных групп, потом членские карточки со смешными платежами типа 800 рублей в год. Была комиссия с билетов, что-то получали с выездов. Магазин по продаже атрибутики на тот момент не приносил прибыли, только помогал закрывать аренду офиса. Денег не хватало. Зарабатывать на этих темах можно, но очень тяжело, и того не стоит. Человек намного большие деньги и проще заработает в другом месте, нежели связанный со всей этой движухой. Надо понимать, что такое руководить «Фратрией»: быть 24 часа в сутки 365 дней в году под прессом внимания, ответственности, подковерных игр. Это огромная тусовка разных людей разного возраста, статуса, мировоззрения. По определению ты не можешь быть для всех хорошим.
Сгорели на работе. 5 матчей, которые не были доиграны по вине фанатов
РПЦ, духовность
— Как часто вас вызвали в кабинеты?
— Постоянно. Потом перестали, потому что мы и так виделись на каждом футболе. Любой полковник, майор меня знал в лицо. После армии все прекратилось, поняли, что я достиг такого уровня, когда дергать по кабинетам смысла нет. И так пробит со всех сторон.
— Армия тоже была связана с околофутбольной деятельностью?
— В мае 2007 года появился ВОБ [Всероссийское объединение болельщиков]. А в октябре была игра Россия — Англия. Потрясающий матч, переполненный стадион, огромный баннер, наша победа. Тогда впервые ВОБ жестким образом отжал билеты. Как раньше распределялись билеты на матчи сборной России: там целая криминальная схема, группировки, связанные с милицией, барыгами, коммерческим отделом РФС. Через билетные агентства сливалась колоссальная масса билетов. РФС по официальному договору непонятному «ООО» отдает 10 тысяч билетов. Как они ушли, куда ушли, где продались и почем — неизвестно. Один матч вроде Россия – Англия, к слову, на черном рынке стоит пять-десять миллионов долларов. Огромные деньги! Когда наценка, например, пять тысяч рублей, и билеты улетают. Тысяча билетов по 100 долларов — 100 тысяч долларов. А 10 тысяч билетов? А на VIP, где наценка по 50 тысяч рублей? За эти большие деньги дрались сильные мира сего. Вдруг пришли какие-то двадцатилетние ребята и сказали: «20 тысяч [билетов] за воротами наши, еще пять тысяч на центре – тоже». У нас была поддержка со стороны Виталия Леонтьевича Мутко, он верил в нас, всячески помогал, хотя был далек от коммерческой истории. Меня часто спрашивают про деньги. Это невозможно объяснить, но я от денег, как собственно денег, далек. Мне интересно созидать, а есть при этом деньги или нет — фон. Виталий Леонтьевич, мне кажется, тоже из таких людей. Ему интересно поля строить, по России летать, с игроками общаться, а не участвовать в бюджетах, планированиях. Тогда он был царь и бог, и сказал: «Этим столько-то билетов». А мы перешли дорогу очень серьезным людям, в том числе на руководящих должностях в РФС. Так что уже через 10 дней после матча в 11 утра ко мне пришла домой милиция. В пять вечера я сидел в форме в части. Максим «Рабик» [Коротин – лидер фанатов ЦСКА], когда до него начали прозваниваться, тут же все понял и уехал в Турцию. Жил там два месяца в каком-то трехзвездочном отеле за копейки, в не сезон, пока в Москве решали вопросы, чтобы его тоже куда-нибудь не упрятали. С нами боролись, не всем мы нравились, потому что перли в открытую.
— Почему закончилось ваше пребывание во «Фратрии»?
— Пребывание во «Фратрии» закончилось, потому что большинство людей, которые смотрят со стороны, неправильно понимают происходящее. Кажется, что все просто: сидит себе олигарх на мешке денег. Но никто не знает, чего это стоит достичь. В определенный момент и я был часто не мудр, чтобы какие-то ситуации сделать правильнее. Где-то лез на рожон, где-то надо было промолчать, сгладить угол, а я обострял. Тоже допускал ошибки. Все сложилось в определенный пазл. Ключевой момент: когда мы устроили сбор [собрание лидеров фанатских группировок, на которых решаются финансовые и организационные вопросы], а его перенесли в другое место и не сообщили мне. Я почувствовал предательство близких людей, и вопрос был закрыт навсегда. Было бы желание вернуться [во «Фратрию»], давно сделал бы это. Кто бы мне помешал? Все почему-то думают, что у меня недостаточно сил, чтобы разгрести это болото. Что мне сейчас доказывать на трибуне? Сделать еще десять перфомансов? Пусть повторят хотя бы их. Научить трибуну одновременно хлопать и петь? То, что они это потеряли, не моя проблема. Сделать самый крупный баннер на сборную России? Заполнить стадион? Привезти 10 тысяч человек в Казань? Мне просто нечего доказывать и неинтересно это делать. Перед нашей страной сейчас стоят задачи куда более серьезные, чем пойти и сделать перфоманс. Это классно в 20 лет, в 31 год интересны более глобальные вещи.
— Планируете идти в политику? Вы были участником неудачной революции в ВОБе. Обидно было проиграть?
— Не обидно, а очень поучительно. Опыт тебе или кто-то передаст, или его придется пережить самому. Меня это научило многим вещам, например, что правды иногда недостаточно, жизнь сложнее и нужно много нюансов учитывать. Поучительно было выучить все ошибки. Дальше что-то выше политики, это вещь приходящая. Сегодня популярна коммунистическая идея, завтра монархическая, послезавтра — третья. Люди останутся. Духовная составляющая жизни намного важнее. В церкви есть либералы, демократы, националисты, консерваторы — кого только нет, но все они патриоты страны. Они могут спорить по поводу законов, политического устройства, но в час икс будут в одном ряду за Россию, за родину. Нам нужно к этому вернуться, чтобы русский народ поверил в Бога и понял, ради чего он вообще живет в этом мире.
— Духовности в России не чересчур?
— Ее вообще нет. Какая духовность может быть в стране, где происходят три-четыре миллиона абортов? Столько людей мы убиваем собственными руками. Что сделал Сталин после второй мировой войны? Ввел мораторий на аборты. И за пять лет мы прибавили 20 млн с лишним человек. Поэтому речи о духовности не идет, народ только-только начинает задумываться. У нас церквей мало. Смотришь в Дебальцево [город на Украине] — один храм на 30 тысяч жителей. При этом рядом пяток каких-то протестанских, католических церквей. Люди живут бездуховно, не знают, что им делать. Статистика по Москве — та же история. Вокруг кафе, рестораны, кредитные карты, парки, тусовки, скейты, смузи и остальное. Люди не знают, что такое настоящая жизнь.
— Русская православная церковь, по ощущению, становится организацией.
— Что такое церковь вообще? Ну, сооружение, но это не только место, где молятся, отпевают покойников, крестят детей. Еще более важно, что вокруг церкви происходит: есть воскресная школа, различные кружки, образовательные лекции. Возьмите статистику: там, где есть церковь, криминогенная обстановка стремится к нулю. Многие церкви стоят на месте притонов, наркоманских точек. Разве это не победа над злом? Хорошая поговорка: Русь крещена, но не просвещена. Нужно доносить до людей, что такое православие, насколько это позитивно. Я считаю себя верующим человеком, но сижу здесь [в кофейне]. Могу пивка, водки выпить, подраться могу и нормально себя чувствую. Просто отношение к жизни меняется: надо быть добрее, но в определенной степени твердым. Церковь должна быть не организацией, а двигателем государства. И чем больше она будет входить во власть, тем лучше. Кто такие священники? По нашим меркам, это человек с двумя высшими образованиями, говорящий на разных языках, очень образованный, начитанный человек. И эти люди сидят в оградах храмов. Идти объяснять политику, либералу, хипстеру какие-то вещи вроде бы надо, но очень не хочется.
— Как относитесь к людям вроде Виталия Милонова?
— Отлично, я лично поддерживаю все эти инициативы против п… [геев], абортов. Это духовные вещи. Люди типа Милонова берут на себя удар. Он заявляет что-то не просто так, огромное количество людей его поддерживают. Никому не нравятся гей-парады. У нас люди консерваторы, и то, что они не ходят на митинги — великая мудрость нашего народа, который долго запрягает, зато потом быстро едет. Потому что революция нам не нужна. Сейчас в Новороссии воюет очень много крайних патриотов, готовых умереть за веру и страну, что они и делают. Когда война на Украине закончится, они вернутся в свои Сибирь, Дальний Восток, Самару, Башкирию, Москву, и захотят ли они жить в таком обществе, которое нам пытаются привить? Нет. За Немцова никто умирать не собирается. А эти люди, если станут врагами, начнется гражданская война. Не захочет Сибирь, Дальний Восток жить по канонам Москвы. И я их понимаю. Единственный инструмент, который может повлиять — РПЦ.
Шпрыгин, деньги
— Представители хулиганских фирм в России действительно общаются с украинскими коллегами?
— Не многие, но это есть. Во-первых, на трибунах в России процветает неоязычество, его современная трактовка, которая выдумана и высосана из пальца. Ничего общего с язычеством на Руси это не имеет. Выдумано оно лишь для противопоставления христианам.
— Вы про руны?
— Люди «бьют» себе татуировки, надевают молот Тора, соответствующую атрибутику и говорят: «Мы наших древних богов славим, а вашего еврейского бога не будем». За этим идет готовая сила для Майдана в Москве, которую можно очень быстро раскачать. Все эти группировки и фирмы так легко управляются и продаются. Придет какой-нибудь человек, даст миллион, и любая околофутбольная тусовка будет делать то, что ей скажут. Мы это уже проходили. Потому что там нет главного: духа и идейности. Идея неоязычества и каша, которая в головах большинства фанатов, никуда не направляет человека. Он болтается туда-сюда. За миллион не согласится, за пять пойдет. Кто был движущей силой майдана на Украине, забрасывал коктейлями Молотова полицию? Футбольные хулиганы. Различными западными спецслужбами велась работа по затаскиванию прозападных, проукраинских интересов на российские трибуны. Им это почти удалось. Тот нейтралитет [на трибунах], который мы наблюдаем — грамотная работа западных спецслужб. Все эти темы про братскую Украину для «карликов»: если братья, иди и воюй, но никто же не едет. Целенаправленная работа проводилась с фан-движениями и «Спартака», и ЦСКА, причем люди даже не понимали этого. Рука бросающего камень не должна быть видна. Нейтралитет на трибуне — сказки, трибуна всегда была в политике, около политики, общалась с политиками и спецслужбами.
— Вы как-то сказали, что стали уважать «зенитовцев».
— За что их не уважать? За то, что они из Питера? За то, что они стоят на правильных позициях, у них и люди воют в Новороссии, они гуманитарную помощь собирают, всячески выражают свою позицию за русский мир? Поэтому я их уважаю.
— То есть их обошла стороной идея нейтралитета? [Фанаты российских клубов негласно ввели нейтралитет по вопросам российско-украинской политики].
— У них на трибуне, в отличие от других, был баннер «Слава Украине!», но в большей степени в движе стоят правильные люди. Если в Москве есть те, кто не причастен каким-то образом ко Второй мировой войне, то в Питере таковых вообще нет. Они растут, учатся на одной с нами основе, но все-таки отличаются более глубоким пониманием процессов. Питер на трибунах более патриотичен, чем Москва. Притом, что у большинства фанатов в стране в голове каша: с одной стороны Ермак, с другой — Гитлерюгенд. Все это надо раскладывать по полочкам.
— ВОБ создавался с расчетом обуздать фанатские массы?
— ВОБ создавался с целью вывести фанатские массы на новый уровень. Людей можно сплачивать вокруг общей идеи или общего врага. ВОБ стал естественным продолжением того, как развивались трибуны. 2005-2006 годы: флаги, шарики, баннерные войны, ультрас. Далее нужно ставить другие цели, чтобы люди пошли за тобой. ВОБ родился сам собой, поначалу не было цели что-то менять. Мы хотели организовать поддержку сборной, потому что на нее никто не ходил. Хотели навести красоту и порядок на трибунах. Найдя поддержку у главного на тот момент человека в футболе, Виталия Леонтьевича Мутко, родился ВОБ. Спросите любого игрока, стоила ему что-нибудь поддержка на тех же матчах с Англией или Германией? Это энергия! Все передается, 12 игрок — реальность, а не красивая фраза журналистов.
— И чем не угодил Александр Шпрыгин [глава ВОБ, которого некоторые лидеры фанатов и Иван Катанаев в том числе, хотели отстранить от руководства]?
— Сейчас ВОБ никому не интересен, потому что ничего не делается. Почему перфомансы перестали интересовать журналистов? Раньше с утра до вечера даешь интервью, какие-то рейтинги вели. Перфомансы были новым, вау! Теперь это обыденность, все выучили, что такое ультрас, баннер и плашки. Кто сейчас лидер фанатов «Спартака»?
— Паук, видимо?
— Видимо. И то ты не уверен, а раньше меня или Рабика [Максим Коротин – лидер фанатов ЦСКА] знали даже люди далекие от футбола. Куда движется сейчас фан-движение «Спартака» или ЦСКА? Существует просто ради того, чтобы покричать, сделать красивый баннер? Мелко. Другое дело, как-то образовывать молодежь, не только поддерживать команду, но и делать что-то большее для страны, города, да района хотя бы. Вот и в ВОБе мы хотели пойти дальше, сделать шажочек на новый уровень. Путем разговоров не нашли отклика в душе Каманчи [Александр Шпрыгин]. Далее случилось, что случилось. Мы проиграли и слава богу. Но движение-то остановилось. Ну, продает ВОБ какие-то билеты, организует выезда, турнир «Забей гол, фанат». Все это уже было и в более крупном масштабе шесть лет назад.
— Вы рассказали, как представители ВОБа заработали на игре Россия – Германия по миллиону рублей каждый, когда по хитрой схеме продали часть билетов барыгам. За деньги не стыдно?
— Стыдно. Человек слаб, как говорится. Стыдно, что так все получилось. Но я готов ответить за это. Если у кого-то есть вопросы, готов ответить. Если у правоохранительных органов есть вопросы, готов ответить. Если надо, понесу наказание. За все поступки надо отвечать, когда бы они не случились: 10, 20 лет назад, они тебя догонят. Все допускают ошибки, биографии идеальных людей называются «Жития». Остальные — грешник на грешнике и грешником погоняет.
— ВОБ – это вообще прибыльное дело?
— Во времена моего ВОБа у нас была заработная плата — 100 тысяч рублей в месяц. Ее мы получали от спонсора, компании ТТК, которую возглавлял Липатов. Причем мы пришли и убедили его, что нужно помогать болельщикам, развивать движение. РФС нам ничего не платил. Как только нас в ВОБе не стало, Липатов ушел из футбола, ТТК прекратила финансирование футбольных проектов.
— Липатов, который боролся с фанатами «Локомотива», решил помогать ВОБу?
— Он не боролся с фанатами «Локомотива», а боролся с определенными фанатами. «Спартак» тоже боролся, но это перманентный процесс. Сегодня не нравится, завтра нравится. Теперь Смородская с кем-то борется, фанаты «Торпедо» с этим Тукмановым всю жизнь, наверное, будут бороться. Это уже фишка, где бы они ни играли.
— Ольга Смородская говорит, что фанаты шантажируют клубы.
— Фанаты занимаются не теми вещами, которыми надо заниматься. Фанатская тусовка безыдейна. Шантаж клубов есть, потому что фанаты чувствуют силу: могу влиять на решения по тренеру, игрокам, могут устроить беспорядки, покидать файера. Не понимают, откуда взялась эта сила, но чувствуют ее. Практически все фанаты шантажируют свои клубы. Либо вы нам стоимость абонементов не поднимаете, как у «Спартака», либо пеняйте на себя. Сейчас подняли цены на все трибуны на 30-50%, кроме фанатской. Чего? Боятся малолеток, которые завопят, файера кинут? Сколько платят ведущие клубы штрафов? Немало, а могут еще больше. Все потому что у фанатов нет цели, они не знают, к чему идти. Баннеры шить научились, а что делать дальше, не знают.
— Так ведь ультрас в Германии, Польше гордятся своими баннерами.
— Надо изучать, у них огромнейшие социальные проекты, они политизированы. Польшу вообще не надо сравнивать. Польша, Сербия — там фанаты сильно криминализированы. ОПГ как таковых нет, фанаты как ОПГ. У нас это все-таки разделено, только в 90-ее грань была близка. Да и что нам оборачиваться на немцев, французов? У нас свой путь, просто надо не бояться что-то делать, ставить высокие цели. Какого-нибудь Паука почитаю на «Спартаке» и задаю себе вопрос: «Ну куда ты хочешь меня привести? Чтобы я за этой пропитой рожей куда-то шел?» Русский народ специфичный, он не любит шить джинсы. Пусть это делают итальянцы, у них лучше получается, машины пусть делают немцы, а мы будем строить атомные электростанции, плотины, в космос летать. Нашему народу нужны большие цели. Фанаты — срез нации.
Немцы в городе. Россия: инструкция по выживанию для болельщиков
Трансферы, 2018 год
— Хулиганские фирмы в России по-прежнему участвуют в политике?
— Когда им дают денег, они согласны поддержать кого угодно. Вопрос в количестве денег. Околофутбол стал модным, причем он все больше склоняется в сторону «около». Это уже не фанатизм, огромное количество группировок дерутся в лесу и не ходят на футбол. Такие молодежные полу-ОПГ, которые не знают, для чего дерутся, за кого. Опасный деструктивный элемент, у которого нет идеи. Когда я увлекался этим, не то что всех игроков знал, мог их биографии рассказать: кто где играет, сколько лет, какой ногой бьет. Мы журналы, газеты штудировали. Сейчас такого нет. Главное сплотиться и подраться — поэтому фирмы растут как грибы.
— Сменить «цвета» уже тоже не проблема?
— Такие случаи есть. Из ЦСКА [бойцы переходят] в «Динамо», из «Торпедо» — в «Спартак», как трансферы игроков. Еще одно подтверждение безыдейности. Задайте проверочный вопрос человеку: слева фанаты ЦСКА, справа — стадион «Спартака». Игра начнется в пять часов, время 16:30. Куда поедешь: бить ЦСКА или поддерживать «Спартак»? Сейчас 99% поедут драться с врагом. Раньше сказали бы: «Айда на футбол, после матча как-нибудь найдемся». Это процессы, которые таят огромную опасность. Фанаты — довольно сильные, смелые молодые люди. Двадцать хипстеров вряд ли будут на ОМОН кидаться, а эти могут. Если с ними не работать, не давать идею, будет опасный инструмент. Одно дело, когда его контролируют наши спецслужбы, другое — враги. Иначе оглянуться не успеем, как получим Майдан.
— Манежка-2011 была спланированной акцией?
— Нет. Если сосуд наполнился и энергию никуда не направили, она выходит. В тот день с утра была другая акция, когда околофутбольные группировки Москвы прошли своим маршем по Кронштадскому бульвару, почтили память убитого Егора, и разошлись. Акция была засекречена, были только свои. Люди, которые туда не попали и хотели выразить эмоции, собрались на Манежке. Потом произошло то, что произошло. Сухая солома вспыхивает от искры. Ждали, ждали два часа, потом какие-то несчастные чурки решили отпраздновать чей-то день рождения. После этого как раз и встал вопрос, что делать с фанатами: разгонять или пить пиво. Победил конструктивный вариант, Владимир Владимирович [Путин] встретился с фанатами, съездил на могилу Егора и ситуация сгладилась.
— Близится чемпионат мира-2018. Русские фанаты опасаются репрессий.
— И правильно опасаются. Болото, которое есть сейчас, нужно разгонять и репрессировать идиотов. Если они сами не изменятся, я не буду жалеть о репрессиях. Ситуацией нужно заниматься, то что творится на трибунах — деструктив, никакого патриотизма там нет.
«Обычным людям тяжело понять, но этот угар дает жизненные силы». Пять фанатских историй о выездах в Европу
Текст: Вячеслав Опахин
Фото: Сергей Дроняев, Максим Серегин, Global Look Press
Скачайте приложение еженедельника «Футбол»!
App Store: https://itunes.apple.com/ru/app/ezenedel-nik-futbol-zurnal/id957851524?mt=8
Google Play: https://play.google.com/store/apps/details?id=net.magtoapp.viewer.weeklyfootball&hl=ru
