В следующем году Элвер Рахимич должен отметить 15-летний юбилей своего пребывания в России. Скорее всего, праздновать эту дату мастер тактического фола будет уже в качестве одного из наставников армейцев. О том, каким будет Рахимич-тренер, почему деградировал Карвальо и чем отличаются друг от друга бывшие югославские республики, боснийский легионер поведал еженедельнику «Футбол».
Русский язык уже очень давно является фактически родным для Элвера Рахимича. // Сергей Дроняев
Минувшая зима для Рахимича была немного в диковинку, поскольку на сборы босниец отправился не в ранге простого смертного футболиста, а в новом для себя статусе играющего тренера. На что имел полное право: Элвер заблаговременно выучился в Сербии и получил необходимую лицензию категории А.
— В последние годы вам не так часто доводилось играть. Мысли об уходе не посещали?
— Конечно же нет. Я всегда говорил, что мечтаю остаться здесь надолго, до конца своей жизни. Ведь ЦСКА – это моя семья, хочу быть связан с ней до последнего. Очень надеюсь, что так и получится.
— Хорошо, вы уходить не хотели, но не всегда же все зависит от желания одного футболиста.
— Клуб без моего согласия никуда меня бы не отдал. А предложения, безусловно, поступали. В основном из-за границы, поскольку наша сборная в последнее время на виду. Но я эти варианты даже не рассматривал. Как Женя Алдонин, поехать в Саранск был не готов…
— …так как все шло к тому, что вы станете играющим тренером команды?
— Перед тем как в декабре уехать домой, разговаривал с Евгением Гинером. Затронули тему моего будущего, и родилась идея, чтобы на сборы я отправился в качестве играющего тренера. Все-таки возраст берет свое: в состав попадать с каждым годом все тяжелее, игрового времени получаю все меньше. Да и травмы мешают, с годами здоровья же не прибавляется. Надо думать о будущем, начинать делать новые шаги. Правда, пока еще окончательно ничего не решено.
— Какие-нибудь обязанности на вас уже возложены?
— Нахожусь всегда рядом с тренерами, участвую в обсуждениях, посещаю собрания. То есть начинаю потихоньку входить в тренерский штаб и в прямом, и в переносном смысле. Но пока никаких серьезных решений не принимаю, особых советов не даю. К примеру, не могу сказать Слуцкому, чтобы ставил Щенникова, а не Набабкина или наоборот. Это дело исключительно главного тренера. Пока такого нет, чтобы я на какие-то моменты влиял. (Рахимич делает явный акцент на слове «пока». — Прим. автора.)
— Какова вероятность, что летом вы карьеру закончите и уже окончательно вольетесь в тренерский штаб ЦСКА?
— Это просто один из вариантов, еще будем разговаривать с президентом. Я же пока не теряю надежд попасть на чемпионат мира в Бразилию. В сборной вроде бы заинтересованы в том, чтобы я помог команде в отборочном цикле. Многое будет зависеть от этого.
— Тренер Рахимич такой же жесткий, как и Рахимич-футболист?
— Тяжело сказать. Я ведь и тренером толком побыть не успел, так что не знаю. Но уверен, что буду очень требовательным наставником, поскольку сам всегда полностью выкладывался и на тренировках, и на играх. От своих игроков буду требовать такого же отношения к делу. А вообще я не очень жесткий человек, поэтому вряд ли стану тираном.
НЕ ИЗ ПУГЛИВЫХ
Сменить Австрию на Дагестан – это про Рахимича. Элвер считает, что данное решение перевернуло его жизнь, а Махачкала сделала хавбека таким, каким он является сейчас.
— В 1999 году вы переехали в Махачкалу из Австрии, объяснив это низким уровнем футбола и невысокой зарплатой в местном клубе «Штайр». Неужели в нашей первой лиге все было гораздо лучше?
— Безусловно. Я не мог отказаться от такого предложения. Сейчас сложно понять порядок тех зарплат, но в «Анжи» мне дали примерно в три раза больше. Если в Австрии получал, скажем, 5 тысяч марок в месяц (примерно 500 долларов), то в России мне предложили 15. Да и класс футбола совсем другой, даже в первой лиге.
— Но окружающее явно уступало Австрии, и даже не в три раза. К тому же тогда в Махачкале было крайне неспокойно.
— Поверьте, взрывами меня не испугать. В детстве каждый мой день мог стать последним, бомбежки шли постоянно. Можно сказать, что из одной войны я приехал в другую. Но, конечно, сложновато было переключаться после Европы, после Балкан на совсем другую волну. Люди в Махачкале в ту пору жили очень плохо, по-своему, необычно для меня, относились ко многим вещам. Но со временем ко всему привыкаешь, видишь, что люди на самом деле хорошие, просто их надо понять. В «Анжи» я провел прекрасные годы своей жизни, играл в отличной команде. Ни разу не пожалел, что приехал туда. Вот что я вам скажу: если бы не «Анжи», не было бы такого Рахимича, который после играл в ЦСКА.
— Вы прибыли в Махачкалу с Предрагом Ранджеловичем, с ним же отправились в ЦСКА. В первом сезоне за армейцев он немало забивал, что заставило его уйти в «Зенит»?
— В ЦСКА тогда пришло много новых футболистов, появилась очень серьезная конкуренция. Предрагу же поступило хорошее предложение от «Зенита», он посчитал, что это лучше, чем воевать в ЦСКА за место в основе. Слушать особо никого не хотел, прочно стоял на своем и уехал в Санкт-Петербург.
— Провел там один сезон и испарился где-то в бывшей Югославии…
— Почему же испарился? В Черногории Ранджелович играл очень даже неплохо, много забивал. Сейчас выступает в Сербии, но возраст уже дает о себе знать. Молодец, что до сих пор не закончил карьеру и продолжает искать себя в профессиональном футболе.
АКИНФЕЕВ ПРОСТАВЛЯЛСЯ?
Когда речь заходит о ЦСКА и Валерии Газзаеве, Рахимич становится очень осторожным и внимательным. Тем не менее разрушить блуждающие по интернету мифы и выудить некоторые истории из жизни армейского клуба все-таки удалось.
— За годы вашего выступления в ЦСКА через клуб прошло множество игроков. Чьи выходки вспоминаете до сих пор?
— В команде всегда было хорошо с дисциплиной, так что никто себе ничего особенного не позволял. Разве что Маазу чудил. Однажды он приехал на базу, и вдруг ему приспичило уехать. Охранники его не выпустили, а в итоге он нашел способ сбежать. Было такое дело. Кстати, рассказы о том, что он во время тренировки падал и начинал читать молитвы, – полнейшая чушь и выдумка.
— Вам известны причины деградации Карвальо?
— Даниэль – один из лучших футболистов, которые когда-либо приезжали в Россию. Возможно, даже самый талантливый. Мне кажется, что Карвальо подкосили травмы, которые после 2006 года посыпались одна за другой. Он постоянно чувствовал какой-то дискомфорт и не мог нормально тренироваться. Это выбило его из колеи. Потом уже не смог заиграть на том же запредельном уровне. А все ждали от Карвальо именно «того» футбола. В профессиональном спорте подобное бывает, жаль, что это случилось с настолько сильным футболистом.
— Сборы Газзаева – самое сложное испытание в вашей футбольной жизни?
— Не могу сказать, что у Валерия Георгиевича было тяжелее всего. Любой тренер дает серьезные нагрузки, особенно на первом сборе. Не знаю, откуда взялся слух, что в 2008 году у нас была якобы самая сложная зима. Такая же — ни легче, ни труднее, чем обычно.
— На одном из сборов вы проиграли 1:9 «Кельну».
— Это при Жорже, что ли?
— Именно. Самое крупное поражение в карьере?
— Наверное, да. Все помнят это поражение, но никто не говорит о том, что днем ранее мы на фоне нагрузок победили «Аякс». После него с «Кельном» было уже очень сложно играть, а у немцев пошло-поехало. Особенно здорово тогда выглядел Андрей Воронин, три мяча вроде забил. Хотя подобные разгромы тоже полезный опыт, через такое надо обязательно пройти.
— Правда, что Игорь Акинфеев проставлялся ящиком пива после отбитого пенальти в дебютном матче против «Крыльев Советов»?
— Где это он проставлялся?
— Пишут, что в раздевалке.
— Не помню, чтобы он приносил в раздевалку ящик пива. Может быть, куда-то в другое место он этот ящик «поставил»? Если так, то хорошо, молодец Игорь. А вообще пусть за каждый отбитый пенальти проставляется. А то что это — только после первого? (Смеется.)
— А если серьезно, то каково было играть с 17-летним вратарем?
— Никогда не сомневался в Игоре, он большущий талант. Акинфееву было шестнадцать, когда он начал тренироваться с основой на сборах. Уже тогда было видно, что он очень сильный вратарь. Я нисколько не удивился, когда Игорь отбил тот пенальти с «Крыльями» и прочно занял место в воротах ЦСКА. На мой взгляд, Акинфеев сейчас один из лучших вратарей в Европе, если не в мире.
В БОСНИИ СЛОЖНО НАЙТИ РАБОТУ
О родине Рахимичу говорить очень приятно. Сравнивая Боснию с другими бывшими югославскими республиками, Элвер называет ее самой красивой. И мечтает, чтобы ее население увидело свою национальную сборную на ближайшем чемпионате мира.
— Вы поздно дебютировали в сборной из-за конфликта с федерацией. Раскроете секрет недопонимания?
— Футболом нашей страны руководили люди, которые занимались темными делами. Они приглашали меня играть за сборную, но я всякий раз принципиально отказывался. И был в этом не одинок. Все эти нефутбольные игры наверху меня и многих других не устраивали.
— Какие игры? Коррупционные?
— И такие. Да всякие не относящиеся к футболу. Заметьте, как все преобразилось, когда их не стало. Наша команда второй раз подряд претендует на выход в финальную часть крупного турнира. Очень надеюсь, что нам удастся попасть на чемпионат мира. В Боснии просто мечтают об этом.
— Часто бываете на родине?
— Бываю, конечно, по мере возможности. Там живут мои мама, папа, родственники и друзья.
— Почему ваша жена с детьми живет в Германии, а не в Боснии или в России?
— Они частенько приезжают ко мне в Москву. Просто я считаю, что детям лучше учиться в Европе, в Германии.
— Следов войны в Боснии не осталось?
— Все спокойно, но войны даром не проходят. Экономическая ситуация в стране оставляет желать лучшего, в Боснии не так просто найти работу. Хотя потихоньку все восстанавливается, идет к лучшему. Надеюсь, что так и продолжится.
— Что отличает Боснию от других бывших югославских республик?
— У нас в большом количестве проживают и мусульмане-боснийцы, и православные сербы, и католики-хорваты. Босния, где я родился, ближе к Сербии, это центр Балкан, там горы и очень красивая природа. Пожалуй, самая красивая во всей Югославии. Герцеговина ближе к Хорватии – это больше море и курорты. С тем же ассоциируются Черногория и Хорватия. Словения похожа на Боснию, там много снега, возвышенностей, растет пихта. Сербия, наверное, из той же серии.
— Расскажите про праздник семьи, который раз в год отмечают в Боснии.
— Про какой праздник?
— Мой знакомый последние пять лет жил в Боснии и рассказал, что в каждом доме раз в год отмечается праздник семьи, который приурочен к определенным событиям – у всех к разным. Три дня подряд в гости приходят друзья — в общем, целое событие.
— Видите, как давно я в России? Без меня даже народный праздник успели придумать! (Смеется.)
