Михаил Кержаков: «Будь я незабивным нападающим, часто бы говорили, что это брат Кержакова. Но я вратарь, поэтому сравнений не помню»

Футбольное время летит со скоростью метеора. Вроде еще вчера проскочила новость, что в «Зените» появился второй Кержаков: к уже матерому нападающему присоединился его младший брат – вратарь, 18-летний воспитанник питерской школы. А ведь прошло уже 14 лет!

Михаил Кержаков

Лига чемпионов, Кубок России

— В 2010 году после матча за «Аланию» против «Зенита» на вопрос о возможной рекомендации со стороны брата вы ответили: «Мне это не надо, я сам сделаю свою карьеру». Прошло восемь с половиной лет. Насколько довольны тем, как все сложилось?

— Могло быть лучше, мог добиться большего. Но был и риск, что карьера вообще покатится по нисходящей. А оценивать глобально время не пришло. Надеюсь, меня ждет еще много интересного.

— Когда ваша карьера могла пойти по нисходящей?

— В самом начале, в ульяновской «Волге». В клубе были большие финансовые проблемы: нам сказали, что если даже останемся в первом дивизионе, «Волга» на следующий сезон заявляться не будет. А предложений у меня на тот момент не было. Сложный период.

— На что вы рассчитывали, переходя летом 2015-го в «Зенит» — команду-чемпион, где есть, казалось, прочный первый номер?

— Когда позвали в «Зенит», Слава Малафеев уже заканчивал. По контракту ему оставался последний сезон, но работать в полную силу Малафееву не всегда позволяло здоровье. С Юрой Лодыгиным, я считал, мне конкурировать по силам. В «Зенит» я шел играть.

— За почти четыре сезона в команде какие моменты стали для вас особенными?

— Для себя выделю два. Первый — это два матча в Лиге чемпионов, дебютные для меня в турнире. Когда перед дебютной игрой на «Петровском» с «Гентом» я слушал гимн лиги, эмоции забурлили, мурашки появились. Это было исполнением мечты, ведь я всю карьеру хотел выступить в сильнейшем клубном турнире Европы, стремился к этому. И вот я у центра поля слышу этот гимн! Самые сильные эмоции в «Зените» я почувствовал именно тогда.

— Сказали тогда себе: «Карьера удалась»?

— Нет-нет, мысли были только о том, что достиг того, к чему стремился, но это лишь промежуточный этап и надо двигаться дальше.

— А второй момент?

— Победа в Кубке России в том же сезоне. Я сыграл в полуфинале с «Амкаром» и в финале с ЦСКА.

— Был период в «Зените», когда вы чувствовали, вот-вот станете основным вратарем надолго?

— Тогда же, в сезоне-2015/16. Осенью я наконец стал получать игровое время. Провел несколько матчей — команда побеждала, я серьезных ошибок не допускал. Предполагал, что буду выступать и дальше. По крайней мере, пока не наступит сбой. Но получилось, к сожалению для меня, по-другому.

Михаил Кержаков

— Ссылку в запас восприняли тяжело?

— Да, к тому же это случилось внезапно, после победного матча. Мы выиграли 5:1 у «Анжи», никаких оснований для изменений не было. После той встречи и при подготовке к следующей ничто этих изменений не предвещало. Но в день матча с «Мордовией» Андре Виллаш-Боаш позвал меня в лобби отеля для беседы.

— И что сказал?

— Что сегодня не поставит. Сказал, претензий ко мне у него нет, но он принял такое решение.

— Чем объяснил?

— Сказал, что Юра Лодыгин много для «Зенита» сделал, и он хочет дать ему шанс. Кроме того, Виллаш-Боаш отметил, что России предстоит выступать на чемпионате Европы. И если Лодыгин не будет играть за «Зенит», его перестанут вызывать и в сборную России. Наверное, Андре захотел поддержать Юру.

Луческу, «кресты», Манчини

— Насколько знаю, спустя год ситуация повторилась уже при Луческу. Нареканий к вам не было, но в ворота вернулся Лодыгин.

— Мистер тогда сказал, что у меня нет фарта. Если он так считал, то это его право. Но если посмотреть статистику, то можно увидеть: со мной в воротах «Зенит» проиграл в чемпионате только один матч — «Тереку» в гостях. Потому не знаю, откуда взялась эта история с фартом.

— Еще звучало мнение, что вы надежно играли, но не выручали. Что и определило решение тренера не в вашу пользу.

— Эти рассуждения начались после выездного матча с «Анжи», закончившегося ничьей — 2:2. («Зенит» в той встрече выигрывал 2:0. – Ред.). Но один мяч тогда в Махачкале мне забили с пенальти — за что винить вратаря, думаю, не стоит. А второй — после рикошета.

— Аренда в «Оренбург» была вашей инициативой?

— Да. Полностью. Как только пришел Андрюха Лунев, я подошел к Луческу поговорить о своих перспективах, cпросил, не будет ли он против, если покину «Зенит». Мистер не возражал.

— И в «Оренбурге» ваша карьера пошла в гору: вы играли постоянно, оставляли ворота «сухими».

— Но вмешалась травма — разрыв задней крестообразной связки. Из-за этого сезон в воротах завершить не смог. Травма не позволяла строить планы и на следующий сезон.

— Почему?

— Сроки восстановления были под вопросом. При полном разрыве связки врачи дают четкий срок — 6 месяцев. У меня же был частичный разрыв: при нем операция может понадобиться, а может и нет. А время возвращения на поле иногда растягивается до 9 месяцев. При этом весной 2017 года интерес ко мне был: звонили из нескольких команд, но им требовалась ясность, они хотели определиться с вратарем заранее, чтобы он готовиться начал с первого сбора. Мне же пришлось лето потратить на восстановление. Форму я набрал только к сентябрю.

Михаил Кержаков

— При Манчини возникало ощущение, что можете стать первым номером?

— Нет. Этого, думаю, и не могло быть. По той же причине: я не мог полноценно тренироваться с первого дня сборов. А когда не проходишь предсезонку, то в матчах очень тяжело. К тому же в команде был новый тренер, который меня по совместной работе не знал.

— Значение предсезонной подготовки для полевого игрока понятно. А почему это столь важно для вратаря?

— По сравнению с полевыми у нас двигательный режим другой. Да, мы намного меньше пробегаем, гораздо реже делаем рывки на максимальной скорости. Тем не менее функциональная готовность для вратарей очень важна. Мы ведь должны постоянно находиться в игре: держать концентрацию, подсказывать партнерам, то и дело выходить вперед и сразу возвращаться обратно. Если голкипер функционально не готов, есть риск в какой-то момент выпасть из игры.

— Например.

— Допустим, вратарь сделал рывок, забравший все силы. Вернувшись в ворота, понадобится пауза, чтобы постоять на месте, продышаться. А игровая ситуация в этот момент может потребовать участия голкипера, — например, чтобы своевременным подсказом предотвратить опасный момент. Но ты промолчал, защитник не успел — и вот уже голевой момент.

— Вы в такие ситуации попадали?

— Да. Воздержусь от упоминания команды, но это было в Премьер-лиге. В межсезонье мы, вратари, особо над функциональной готовностью не работали. Я вышел на официальный матч, сделал несколько бросков и рывков, потом попытался что-то выкрикнуть, подсказать защитникам, а у меня в глазах стало темнеть. Притом что шел еще первый тайм.

Маринато Гилерме: «Семин в раздевалке кричит громче, чем Черчесов»

Брат, Халк и Дзюба

— Брата в «Зените» вы застали в разных статусах. В середине нулевых он составлял с Аршавиным связку, которую называли золотой, и был первым бомбардиром команды. Через 10 лет Александр Кержаков был уже заслуженным, но редко выходящим на поле ветераном. Что в нем поменялось?

— Перед заключительным сезоном Саши в «Зените» мы были на сборах. Как-то обсуждали с ним тренировки, и он признался, что переносить нагрузки и восстанавливаться после них стало заметно сложнее. Спина стала чаще болеть. Брату тогда уже было 33. И скорость, конечно, у него упала к тому возрасту.

— А в чем Александр оставался одинаковым на протяжении всей карьеры?

— В самоотдаче. Жадным до борьбы и готовым бросаться за любым мячом Александр был таким и в 18, и в 25, и когда ему стало далеко за 30 лет. Для меня показательным эпизодом стал матч с «Мордовией», он состоялся еще до моего возвращения в «Зенит». Играли в Питере, счет был уже 4:0 в пользу сине-бело-голубых. И вот в штрафной «Мордовии» возникает момент: вратарь чуть отпустил мяч, и Саша мгновенно полетел к нему! Причем шансы успеть там были 50 на 50, не выше. Но брат даже при разгромном счете цеплялся за любой момент. Эту особенность он пронес на протяжении всей карьеры: постоянное движение, активное противодействие защитникам, готовность рвануться за мячом, едва соперник чуть упустил над ним контроль.

— Во сколько лет вы почувствовали, что вас воспринимают самостоятельной фигурой, а не как брата Александра Кержакова?

— У меня никогда не возникало повода об этом даже думать. Будь я незабивным нападающим, наверное, часто говорили бы, что это брат Кержакова. Но я вратарь, поэтому сравнений с Сашей даже не помню.

— Как из ворот выглядело его главное качество как нападающего?

— Активность. Саша ведь постоянно лез на ворота, чтобы замкнуть прострел или навес. Эта нацеленность его всегда выделяла, против него в воротах никогда нельзя было вздохнуть спокойно. И такого качества сейчас многим молодым нападающим не хватает.

Михаил Кержаков

— Где брат научился так играть?

— Сколько его помню, он всегда так действовал. Со времен «Светогорца», с которым начинал в региональных соревнованиях. По-другому в большой футбол было не пробиться. Тем более в «Зените», когда его тренировал Юрий Андреевич Морозов. При нем стоило один раз не выйти на прострел — и на этом с клубом можно было попрощаться.

— У кого из нападающих самый сильный удар?

— В «Зените», конечно, у Халка. Но если брать всех партнеров, с которыми играл, то у Александра Алиева. Сила удара у него была такой же, как у бразильца. Но с Халком, если уловишь точку удара, справиться полегче. А у Алиева мячи летели, как брошенные вниз камни.

— А кто бьет особенно коварно?

— Упражнения на завершение очень интересны с Дзюбой. Он почти никогда не бьет на силу, но его удары столь же сложны. Ну и конечно же Самюэль Это’О был очень силен и хитер. Причем на тренировках обычно не форсировал, мог все очень спокойно выполнять. Но вдруг моментально взрывается и на пятачке накручивает четырех человек!

Сергей Семак: «Зениту» нужна свежая кровь»

Флешка для Палопа

— Многих атакующих игроков РПЛ вы можете просчитать заранее?

— Просчитать можно каждого. Другое дело, что это ничего не гарантирует. Футбол – игра. Здесь не бывает полных повторений. Соперник может 20 раз пробить штрафной над «стенкой» в ближний угол, и ты ожидаешь того же самого, идешь перед ударом на подстраховку, а он вдруг даст в твой угол! Футбол непредсказуем, тем он и прекрасен.

— В пенальти с Дзюбой часто соревнуетесь?

— Нет. Я вообще не соревнуюсь. Потому что не люблю, когда мне на тренировке бьют пенальти.

— Почему?

— В этом нет никакого смысла. Можно сколько угодно пробить пенальти на тренировке, но переноса на официальную игру это не даст. Потому что смоделировать эмоциональный накал настоящего матча невозможно. Если только играть на очень большие деньги. Но на это, конечно, никто не пойдет. И, кстати, картотеку пенальтистов я тоже не веду. Сомневаюсь в пользе такой статистики. Считаю, маловероятно, что она сработает в конкретном случае. Допустим, я буду знать, что несколько раз нападающий бил пенальти одним способом. А вдруг именно мне он решит пробить другим? Ситуации в футболе повторяются редко. Поэтому в игре лучше сохранять свежесть восприятия, не забивая голову информацией. Смотреть и оценивать надо по ситуации, прислушиваться к внутреннему голосу: куда и как он должен пробить именно в эту минуту. Этот подход считаю правильным.

— Не все вратари с вами согласились бы.

— Мне брат рассказывал, что в «Севилье» тренер перед матчем всегда отдавал Палопу флешку с подробнейшей информацией о всех возможных пенальтистах. Как они исполняют в первом тайме, пока свежи, как во втором, как уже в концовке игры. Саша говорил, что Палопу это помогало.

Михаил Кержаков

«Анжи»

— Летом 2013-го вы шли в еще богатый, амбициозный и сверкающий звездами «Анжи» с Это’О и Буссуфа, Хиддинком и Кокориным. Когда прозвучал первый сигнал о том, что мегапроект сворачивается?

— До последнего никаких тревожных сигналов не было. Все случилось после поражения от «Ростова». Нам дали четыре выходных. А когда они закончились, сказали, что стратегия клуба меняется.

— Каково это – прийти в команду-фаворит, а через пару месяцев играть за аутсайдера?

— А у нас такого упаднического настроения не было. Просто не повезло, что произошло это в августе, когда сформировать новую команду сложно. К тому же ситуация с несколькими футболистами оставалась подвешенной: было неизвестно, покинут они «Анжи» или нет. Будь у нас побольше времени перед закрытием трансферного окна – даже при таких потерях могли бы собрать команду, которая спокойно осталась бы в Премьер-лиге.

— Что изменилось после ухода звезд?

— Все остальное осталось по-прежнему. А условия в том «Анжи» были топ!

— Особенно на фоне «Волги», из которой вы пришли?

— Думаю, на фоне любого клуба Премьер-лиги. Гостиницы, питание, работа всех служб клуба, тренировочные поля – все это было великолепно. Даже после вылета в ФНЛ мы продолжали летать чартером. Ни у кого в лиге больше такого не было.

— Пожалели, что приняли предложение «Анжи»?

— Нет. Потому что для меня все сложилось хорошо. Да, продали ведущих футболистов, ушел Габулов, который был основным вратарем. Зато я стал играть постоянно, получил международный опыт – в Лиге Европы мы дошли до 1/8 финала и даже там уступили «АЗ» Дика Адвоката на «тоненького» (1:0, 0:0). Плюс я получил полезнейший опыт выступлений через два дня на третий. Этап в «Анжи» лично для меня стал шагом вперед.

Малафеев и Буффон

— В прошлом сезоне вы выступали за «Зенит-2». Как изменилась ФНЛ по сравнению с тем временем, когда вы там играли 10 лет назад?

— Уровень футбола очень упал. Очень.

— С чем это связано?

— Проблема, наверное, комплексная. Из того, что вижу я: «Чертаново», «Спартак-2» и «Краснодар-2» — команды с 18-20-летними ребятами в составе — большую часть чемпионата находятся в верхней части таблицы. Да, футболисты там выступают талантливые, но я не могу представить, чтобы 10 лет назад такие команды шли в лидерах. Вспомните, кто играл тогда в первом дивизионе: «Алания», «Сибирь», «Урал», «Кубань», «Ростов», «Анжи» — эти команды могли выйти в Премьер-лигу и прежним составом там закрепиться. Сейчас же причина еще, наверное, и в финансах. Получая предложение из РПЛ, игроки уходят сразу.

— Кто из вратарей был для вас примером в юности?

— В то время сильнейшей командой в России был «Спартак», его чаще других показывали по телевидению, поэтому мне больше запомнился Александр Филимонов. Но я в любом случае считаю его лучшим нашим вратарем 90-х годов.

Михаил Кержаков

— Что в нем было такого особенного?

— Филимонова выделяло много достоинств. Мне нравилась его харизма, его спокойствие, он очень хорошо играл ногами и читал развитие ситуации, на линии был очень силен. До той драматической ошибки (в матче отбора Евро-2000 Россия – Украина – 1:1. – Ред.), которая, считаю, разделила карьеру Александра на «до» и «после», это был вратарь номер один. Кстати, Андрей Лунев тоже считает Филимонова лучшим голкипером того времени.

— В чем вы изменились в «Зените» за четыре сезона?

— Стал сильнее играть ногами. Это и сейчас называют проблемным для меня аспектом, но по сравнению, как я владел этим раньше, прогресс большой.

— Вам 32 года. Что вы изменили в своем режиме по сравнению с началом карьеры?

— В первую очередь – питание. Раньше у меня на эту тему было много заблуждений.

— Например.

— Я мог проснуться в 10:15 и голодным отправиться на тренировку, которая начиналась в 11:00. Ну или по дороге съесть бутерброд с колбасой. Сейчас такое исключено. Я лучше проснусь заранее, выпью воды, за два часа позавтракаю, причем позавтракаю правильно. Фаст-фуд для меня теперь исключен. За редким исключением. Ужинать стараюсь тоже правильно. И физически чувствую себя в 32 года лучше, чем когда мне было 19-20.

— Прошлым летом на вас был спрос в Премьер-лиге, но вы остались в «Зените». Что удержало?

— У нас долго была неопределенная ситуация. Собирался уйти Юра Лодыгин, Егор Бабурин тоже собирался в аренду, но перешел в «Рубин» только перед закрытием трансферного окна. Мне же звонили из двух клубов.

— Что ответили?

— Я дал согласие. Но потом все затихло. Почему – не знаю.

— Ваш контракт истекает после сезона. Что дальше?

— Чемпионат продолжается, надо для начала хорошо завершить свою работу по этому контракту. Сколько смогу принести «Зениту» пользы, столько принесу.

— Наметили ориентир – до скольких лет будете играть?

— О завершении карьеры не задумываюсь. 32 года – не тот возраст для вратаря. Пока будет сохранятся удовольствие от футбола, пока буду нормально по утрам вставать с кровати — буду играть.

Михаил Кержаков

— А сколько лет для вратаря – уже серьезно?

— Это индивидуально. Многое зависит от здоровья, от возраста начала карьеры, как быстро на него стала выпадать большая нагрузка. Вот Слава Малафеев дебютировал на высшем уровне достаточно рано и почти сразу стал много играть. В этом случае оставаться до 40 таким же, как в молодости, невозможно.

— А как же Буффон?

— Его все же в расчет не берем. Это уникальнейший пример-исключение. А Малафеев мне в 36 лет рассказывал, что во всех игровых ситуациях понимает, что надо делать. Но вот исполнить так же, как, например, в 22 года, здоровье уже не позволяло.

Санкт-Петербург

Текст: Максим Михалко
Фото: Global Look Press

Поделиться:

Максим Михалко

Автор еженедельника «Футбол»

Футбол утром в вашей почте

Утренняя рассылка ftbl.ru - всё, что важно знать с утра

 

Загрузка...

Добавить комментарий

Войти с помощью: