Генетика чужого успеха. Илья Казаков – о футбольных автобиографиях

Автобиографий нам недостает. Катастрофически. Для полноты кругозора и для более целостной картины мира. Может быть, в западном футболе и экспериментов меньше, потому что там – в курсе, что, как и когда происходило.

В любой зарубежной поездке стараюсь заскочить в книжный магазин, если таковой обнаружится в центре города. И везде в старушке Европе твоему взгляду открывается богатая россыпь автобиографий героев не минувших дней, а нашего времени. Мой друг и коллега Андерс Лундквист из главной газеты Швеции, чье непростое название я не рискну воспроизвести и семь лет спустя после нашего знакомства, лишний раз показал, насколько там широк выбор у охочей до подобного чтива публики. Андерс, в отличие от большинства футбольных журналистов, коллекционирует не аккредитации с матчей, на которых он работал, не программки, футболки или значки, а книги. В его большой стокгольмской квартире, расположенной неподалеку от дома Астрид Линдгрен, коллекции отведена целая комната. Ряды белых стеллажей по каждой стене. Книги на многих языках мира, даже на тех, которые он навряд ли однажды выучит.

Когда сборная прилетела в Швецию на игру, Лундквист встречал команду у отеля. Вежливо подождал, пока пройдут игроки, потом подошел поздороваться и протянул пакет с подарком. Внутри пакета была детская футболка его любимого АИКа для моего сынишки и книга для меня. Автобиография Ибрагимовича на английском. Мы присели в соседнем кафе, и после обмена последними новостями разговор вырулили к книжной теме. Я спросил, пополнилась ли его коллекция, – и услышал довольный спич о новинках. Потом спросил он – и мне пришлось только качать головой в ответ на каждый из вопросов. Нет, больше книг пока не писал. Нет, настоящих книг в футбольном сегменте у нас давно не было. Потом я вспомнил о трехтомнике Александра Бубнова, готовящемся к печати, – и рассказал про предстоящий бестселлер.

Фамилия главного отечественного эксперта, к сожалению, ничего моему доброму другу не сказала. Андерс начал расспрашивать, о ком идет речь, и с уважением приподнял брови, услышав: «Единственный живой человек в мире, одновременно побеждавший в чемпионатах СССР со «Спартаком» и московским «Динамо».

— Он сейчас тренер?

— Нет.

— Он недавно закончил играть?

— Давно.

— Так почему он столько времени ждал?

Я пожал плечами. Андерс был прав и неправ одновременно. По большому счету институт автобиографии создал Руссо своей обжигающей откровенностью «Исповедью». Однако практически сразу Франклин сотворил параллельную ветвь этого направления литературы – когда жизнь подается как история успеха. Мы увлеклись разговором и, загибая пальцы, насчитали несколько великих книг подобного жанра от героев футбола. Бекхэм, Фергюсон, Ибрагимович. Я припомнил «Борьбу» от Фернандо Риксена и две работы его журналиста-соотечественника Майера – о Хиддинке и Адвокате, написанные под диктофон.

Затем мы посмотрели друг на друга и одновременно произнесли фамилию Капелло, его биографию The Boss. Здесь мой набор познаний иссяк, и Лундквист принялся изощренно добивать меня фамилиями и названиями. Моуринью, Дешам, Манчини, Джеррард, Руни. Довольно скоро я запросил пощады.

Андерс был счастлив. И ушел, когда время на кофе истекло, с совершенно счастливым видом. Двадцать минут, в течение которых автобус вез нас от отеля до Friends Arena, я думал: почему так и чью автобиографию мне было бы интересно почитать?

Мне показалось, что жанр «Разговора по пятницам», созданный коллегами Голышаком с Кружковым, именно поэтому так любим и востребован народом, что по своей сути это как раз мини-автобиография. Где талантливые люди задают отличные вопросы, а потом из многочасового разговора создают увлекательное чтиво. Тем грустнее, если окажется правдой слух об остановке этого проекта с нового года. Читатель хочет общения с великими. Интерес к чужому успеху, чужим страстям заложен в нас генетически. Весь вопрос только в том – когда выстрелить книгой? Чтобы она не переспела и не была недозрелой.

Представляете, если бы Кучук написал свою историю в «Локомотиве»? Каким был бы тираж! Или Аршавин – откровенную и детализированную книгу своей жизни. Или Бородюк – лучший рассказчик, которого я когда-либо встречал. Жаль, что только в своем кругу. Акинфеев, Широков, Слуцкий… Моя воображаемая полка становилась все более плотной, но тут автобус заехал на стадион, началась обычная предматчевая свистопляска, и было уже не до книг.

Вечером в отеле я решил поискать, какие советские футболисты и тренеры писали автобиографии, и наткнулся на книгу Михаила Якушина. Открыл ее… на истории увольнения из «Локомотива» после восьмого тура, когда команда набрала 50% очков от возможного. И начались такие параллели, что чтиво захватило до отбоя.

Надо бы книгу Якушина Божовичу передать

«Приглашают меня на местком. Там разыгрывается прямо-таки опереточная сценка. Я спрашиваю, на каком основании меня собираются увольнять, какие ко мне претензии? Но про это вообще никто ничего не говорит. Старушка бухгалтер заявляет: «У команды мало очков, поэтому я за то, чтобы уволить!» Я подаю заявление в суд о незаконном моем увольнении.

В качестве свидетелей ответчика выступало несколько футболистов «Локомотива». Давая показания в суде, они отводили от меня глаза и говорили, словно с чужого голоса, что я был к ним нетребовательным, увлекался занятиями по технике, а их, как они считали, «гонять» надо больше… Комсорг команды так и сказал: «Мягкость Якушина расхолаживала нас. С нами так нельзя. Нам нужна палка…»

Надо бы книгу Якушина Божовичу передать. Лишним не будет. 

Текст: Илья Казаков

Фото: Сергей Дроняев