Осенью исполнится 35 лет прорыву «железного занавеса» в отечественном футболе. Анатолий Зинченко перешел в венский «Рапид» и стал первым легионером в истории советского футбола. Спустя десятилетия бывший нападающий сборной СССР и «Зенита», а ныне генеральный директор Федерации футбола Санкт-Петербурга, вспоминая историю венской командировки, рассказал еженедельнику «Футбол» о дружбе с Паненкой, премиальных в чемоданах и спрятанной от австрийцев в советском посольстве «Волге».
Судьбоносная телеграмма
— Советский футболист в западном клубе: в 1980 году такого себе было невозможно представить. От кого узнали, что можете стать первым в истории нашего футбола легионером?
— В мае 1980-го мне об этом сказал главный тренер «Зенита» Юрий Морозов. Но мне тогда разговоры о карьере в Австрии казались ерундой. В стране – «железный занавес», на носу – московская Олимпиада, которую многие капиталистические страны бойкотировали. Кто футболиста отпустит играть за рубеж? Бред! Так Морозову и сказал.
— Он думал по-другому?
— Юрий Андреевич ответил: «Ты давай, оформляйся. А там посмотрим. Отпустят – поедешь. Нет — найдем тебе занятие». Собрал я весь пакет документов, поехал в Смольный. Был там человек по фамилии Смирнов, он за внешние связи отвечал. Встретил меня на лестнице, забрал пакет и проводил словами: «Толя, жди».
— Сколько ждали?
— Почти полгода. В конце октября приходит телеграмма: «Выезжайте». Причем срочно. Телеграмму получил утром, а уже вечером с женой и дочкой на «Красной стреле» отправился в Москву. Там на следующий день предстояла встреча в спорткомитете.
— Собеседование с каверзными вопросами?
— Нет. Обычное для того времени промывание мозгов. О необходимости соблюдать моральный облик советского гражданина. Даже не помню, кто со мной беседовал, — был в спорткомитете специальный отдел. Напоследок товарищ этот предупредил, что, если чем-нибудь провинюсь, депортируют из Австрии моментально, в течение суток. Ну и все. Утром уже вылетели в Вену.
Вальдас Иванаускас: «Приехал майор из ЦСКА: «Либо мы тебя забираем, либо идешь служить с медведями»
Коньков и Беккенбауэр
— Вы ведь не были уверены, что в тот самый знаменитый «Рапид» едете?
— В том-то и дело. Там этих «рапидов» было, как «спартаков» или «динамо» у нас. Думал, меня в какой-нибудь фарм-клуб везут. И лишь когда прилетел, убедился: все по высшему разряду. Тот самый легендарный «Рапид», где меня ждали звезды мирового уровня.
— Кому пришла идея вас пригласить?
— Редактору спортивного отдела коммунистической газеты «Фольштимме» Курту Часке. Но я об этом узнал позже. Часка сотрудничал с «Рапидом» и предложил клубу раскрасить австрийский футбол звездой советского футбола. Они ведь хотели Блохина получить.
— Это было реально?
— Даже мечта о нем выглядела смешно. Ну какой им Блохин в 1980 году?! Олег в расцвете, еще свеж был «Золотой мяч», который он получил в 1975-м как лучший игрок Европы. С Блохиным австрийцев быстро успокоили, но вместо него туда группу наших футболистов предполагали направить. По крайней мере, выбирали из нескольких.
— Кто был вашими конкурентами?
— Знаю, что рассматривался Анатолий Коньков, двое из «Арарата», кто-то еще. В итоге Колосков австрийцам сказал, что готовы отпустить из Ленинграда нападающего, который заканчивает карьеру. Хоть мы и были закрыты от Европы, они там о нашем футболе многое знали. Порой лучше самих нас. Например, в 1976 году вся Европа ждала, что вслед за Блохиным «Золотой мяч» получит Коньков, а не Беккенбауэр.
Футболист с зарплатой инженера
— Что оказалось самым сложным для советского футболиста в капстране?
— Установки на матч были короткими и только на немецком. Вслушивался внимательно, хотя понимал далеко не все. Но не зря ведь говорят, что язык футбола универсален. Когда между тобой и партнером только мяч, понимание приходит по наитию, даже если на словах не все дошло. Сделал один правильный пас, открылся, получил – смотришь: все в порядке. А вот вне поля первые полгода были мучением. Это сейчас как только иностранец в команду приехал, с ним уже и переводчик, и помощники-консультанты. А я там с незнакомой страной остался один на один. Со школьной базой немецкого. Выхожу в город, надписи прочитать могу, но их значение не понимаю. Когда приходилось объясняться, тоже проблема: как составить предложение, знаю, но словарного запаса нет.
— Как выкручивались?
— Словарь в карман и вперед. Помогло, что вокруг почти одни австрийцы жили, с хозяйкой нашего дома фрау Мартой практиковался. Через полгода уже разговаривал сносно.
Дмитрий Хохлов: «Адвокат говорил то по-английски, то по-голландски. Я ничего не понял, вышел на поле и сразу привез гол»
— В контракте был пункт обязательного владения немецким?
— Точно не знаю. Но думаю, был. Я ведь свой контракт не видел. Мне в посольстве рассказали, что в нем до мелочей все права, обязанности и запреты прописаны. Например, футболистам «Рапида» за рулем нельзя было ездить. Хотя все ездили.
— Вы по контракту кем числились?
— Инженером в «Союзвнештехнике». Она мне зарплату и выдавала. У завода договор с «Рапидом» был.
— По сравнению с Ленинградом позволить себе могли больше?
— Небо и земля. Наши власти позаботились, чтобы мой уровень жизни был на фоне австрийцев достойным. В месяц получал 12 000 шиллингов – средняя по тем временам зарплата советского гражданина, работающего за рубежом. Ну или 1000 долларов.
— Для советского футболиста это много?
— Стоил доллар 67 копеек. Официально. А на «галерке» Гостиного двора — трешку. Вот и представьте, какие у меня были там условия по сравнению с Союзом. И это притом что зарплату я иногда даже забывал получать.
— Это как?
— Не нуждался. Десятого числа каждого месяца в команду менеджер в чемодане привозил премиальные. Все, что мы заработали после 10-го числа прошлого месяца. Суммы выходили в несколько раз больше зарплаты.
— Наличными?
— Да. Банковские карты тогда еще только в Америке в ходу были. В Австрии про них слышали, но еще не использовали. Вы меня про карты спрашиваете – да я тогда видеомагнитофон-то впервые увидел! Немецкий «Грюндиг». В СССР в 80-м о «видике» почти не слышал никто.
Штрафные Паненки
— Первая крупная покупка в Австрии?
— «Волга». Купил ее там и поставил в гараж советского посольства. Перегнал сюда, когда уже возвращался.
— Там почему не ездили?
— А зачем? Народ смешить? Там все на «мерседесах», «ауди», «фольксвагенах» – и тут я на «Волге» выезжаю… На тренировку всегда было с кем добраться – Антонин Паненка рядом жил.
— С ним быстро сошлись?
— Сразу. В команде отношения были хорошие, общался со всеми. Но с Антонином поближе – он парень отзывчивый, компанейский, по-русски слегка говорил. На выездах с ним в номере жили.
— Про легендарный «золотой» удар в серии пенальти на Евро-1976 в ворота сборной ФРГ Паненка рассказывал?
— Еще бы! С ним же после этого Зепп Майер три года не разговаривал.
— Даже так?
— Антонин говорил: встретились в сборной мира, а Майер проходит и смотрит сквозь, как мимо пустого места идет. Вратарь немцев посчитал тот гол «черпачком» жутким унижением. Паненка рассказывал, что, когда шел к мячу, партнеры хором умоляли: «Антон, только не придумывай этот свой «черпачок», давай нормальным ударом, понадежней». Надо его знать. Он спокоен как удав. Подходил к мячу, и ничто сбить его не могло.
— Его умение бить штрафные тоже было уникальным?
— Вот пример. Соперник устанавливает «стенку», а у штанги – еще одного игрока. Так Паненка перебрасывал «стенку» и попадал точно между перекладиной и головой выпрыгнувшего игрока. Четко в эти 20–30 сантиметров! И это не было редкостью. Все о его умении знали, готовились, но сделать ничего не могли. Для Антонина это исполнить было обычным дело – как рукой забрасывал.
— В «Зените» вы поиграли с другим королем стандартов – Юрием Желудковым.
— Да ну! Паненка на три порядка лучше Желудкова штрафные бил. Я более сильного их исполнителя в мире не видел. Ни тогда c ним никто сравниться не мог, ни сейчас такого мастера нет.
— Секретом этого умения делился?
— А что делиться-то – я сам все видел. После каждой тренировки Паненка оставался и десятки раз по воротам бил. Чувство мяча и степень усилия доводил до автоматизма. Причем на силу никогда не бил. Только с подрезкой или крученым.
Тренеры и журналисты
— Что удивило в австрийском футболе после советского?
— Меня первый же разговор с тренером потряс. Я только приехал, и Вальтер Скочек спрашивает: «Куришь?» У нас-то, если этот вопрос задавали, отнекивались. Я смущение пересилил, признался, что курю, а Скочек показывает в сторону газона и говорит: «Меня волнует лишь то, что ты там показываешь. А куришь ли ты, или выпиваешь, не интересует».
Лукаш Тесак: «Пауза в игре. Бородюк подзывает: «Ходил вчера в пивную?»
— К такому режиму пришлось привыкать?
— И достаточно долго. В голове-то сидело, как у нас прятались с сигаретой по углам. А там сидим вчетвером за столом в ресторане – я, Паненка, Кранкль и Скочек. Поели, ждем кофе, и каждый из них свою пачку сигарет уже выкладывает на стол. А тренер еще и зажигалку подносит. Меня это смущало. Я свое «Мальборо» гораздо позже стал выкладывать.
— Понятие о профессиональном футболе пришлось скорректировать?
— Сегодня мы включаем телевизор и видим, как уже за час до матча в раздевалке форма игроков красиво развешена, у каждого – свое место. В Австрии все это уже 35 лет назад было. Приходишь в раздевалку налегке: бутсы начищены до блеска, форма идеально отглажена. Матч закончился – положили ее в специальную корзину и забыли до следующей игры.
— В «Зените» как было?
— Складывал все мокрое и вонючее к себе в сумку и тащил на другой конец города. Дома сам стирал. Иногда жена. Вот такой у нас был профессиональный футбол. Еще я в «Рапиде» забыл, что такое предматчевый карантин.
— Там их вообще не было?
— Собирались в день матча на стадионе в полдень. Обедали, потом по традиции шли смотреть матч дублеров – они играли на том же стадионе за несколько часов до нас. После первого тайма уходили в раздевалку, там короткая установка – и на поле. Все! И так в том числе перед дерби с «Аустрией»! Как «Спартак» — ЦСКА у нас. Для меня после недельных карантинов это был нонсенс. Или вот еще. В Австрии тренеры стартовый состав журналистам заранее говорили! Накануне матча открываешь газету на последней странице и узнаешь, выйдешь ли с первых минут.
— Фантастика!
— Для игроков это ведь и хорошо. Заранее знаешь, к чему готовиться, а не ворочаешься ночью с мыслями: «Поставят – не поставят».
Хрущев и Кранкль
— В «Рапиде» знали, что вы первый легионер из СССР?
— Знали. Они ко мне просто относились как к экзотике – экземпляру с той стороны «железного занавеса». Барич как-то спрашивает: «Анатоль, ты уже здесь полтора года, почему к тебе никто не приезжает?»
— Что ответили?
— Как-то выкрутился. Не объяснять же, что родителям для недельной поездки в Вену два года надо документы оформлять. Австрия же центр Европы, бывшая венгерская монархия. Если там в семье бабушка не венгерка – уже странно. Люди привыкли постоянно туда-сюда ездить, все там друг друга своими считают. Начни рассказывать – они наши порядки бы просто не поняли. Я, кстати, когда туда приехал, сразу Хрущева вспомнил.
— Хрущева?
— Никита Сергеевич ведь обещал к 1980-му коммунизм построить. Я в этом коммунизме и оказался. Денег хватает на все необходимое. Потратить их можешь как душа пожелает. Захотел белые ботинки – пожалуйста. Понравился галстук в крапинку – и это есть. А не наша серость и унижение с вечным поиском дефицита. Там все эти гипермаркеты, где глаза от ассортимента разбегаются, уже тогда на каждом углу стояли.
— Кранкль в команде был на особом положении?
— Выделялся только статусом и мастерством. Звезда мирового уровня – «Серебряную бутсу» получал, с «Барселоной» Кубок кубков выиграл. Болельщики его боготворили. Было за что: левой ногой Кранкль владел потрясающе, на мизерном пространстве мог трех человек виртуозно обыграть. А в поведении Ханс держался наравне со всеми, даже намека на звездность не проскакивало.
— На поле был эгоистом?
— В меру. Но ужасно расстраивался, если не забивал. Даже если выигрывали. Считал, что свою работу сделал плохо.
— В компании таких мастеров сложно?
— Наоборот, легко! Cразу понял, что ни выдумывать ничего не надо, ни доказывать кому-то. С мячом был на ты — мог и обыграть, и острую передачу отдать. Вот и действовал по ситуации. В первом сезоне из 36 матчей пропустил только 4, и то по болезни.
Сергей Кирьяков: «В Китае в тюрьму смертников возили. Там расстрел по плану – предложили исполнить приговор»
Ночь в Венском лесу
— Чемпионства болельщики «Рапида» на тот момент заждались.
— 17 лет «золото» не удавалось выиграть. Наверное, это можно со «Спартаком» сравнить, который при всей своей истории, амбициях и возможностях уже почти 15 лет без чемпионства. «Рапид» решающий матч проводил у себя на переполненном «Ханаппи», который после финального свистка обезумел.
— С последствиями?
— Я вернулся в раздевалку голым. Болельщики снесли все решетки, выскочили на поле и срывали с футболистов все – майки, трусы, гетры. Размах празднования тоже оказался под стать событию. Целый вечер ездили по кафе и ресторанам, а ночью остановились в Венском лесу. Там президент «Рапида» снял отель для игроков с их семьями, отмечали уже в тесном кругу. Красотища! Еще за два года до этого я мог подобное только в сказке представить.
— Как руководство оценило победу?
— Десятикратной зарплатой. Я получил 10 тысяч долларов.
— В Ленинграде ваше достижение заметили?
— Не смешите. О моем отъезде знали считаные люди. Остальные думали так: «Ну закончил человек в «Зените» и пропал куда-то». Так и многие журналисты думали. Никто не звонил, не интересовался.
— После вашего ухода из «Рапида» австрийский клуб с московским «Динамо» в Кубке УЕФА играл. Ездили на матч?
— Да. Но меня к «Рапиду» не допустили. Владимир Перетурин сказал, что мое появление там нежелательно. Все засекречивалось. Широкая публика о моем австрийском этапе карьеры позже узнала. Когда Геннадий Орлов в передаче сделал сюжет минут на пять – рассказал, что я выиграл в «Рапиде», медали показал.
— Вы вернулись в Ленинград в 1983-м. Остаться в «Рапиде» было реально?
— Вполне. Отто Барич хотел контракт со мной продлить, своим помощником сделать. Но меня за два с половиной года ностальгия заела. Домой тянуло как магнитом. Уже не знал, куда от немецкой речи деваться.
Максим Бузникин: «Подписал контракт с «Интером», но испугался, что не вернусь в «Спартак»
Спрятанное приглашение
— После возвращения почувствовали себя обеспеченным человеком?
— Первое время накоплений хватало на нормальную жизнь. А потом один дефолт, второй — сбережений заметно поубавилось. В футболе тоже творилось безвременье. Мы в начале 90-х с Морозовым «Зенит» поднять пытались. Так Юрий Андреевич на всех встречах и собраниях плевался: никому футбол в Питере был не нужен. Ни денег не было, ни интереса. Но у Морозова друг-соратник в Кувейте работал (Валерий Лобановский), он ему в карьере помогал. Мне в то смутное время сложнее пришлось.
— Пожалели, что не остались?
— А что жалеть? Меня там хотели оставить, но я-то не только о себе думал. Я останусь, а что будет с моими родителями, братом, сестрой? В 80-е мысли об этом окружали кольцом. Всерьез о возможности остаться в Австрии даже не мечтал.
— «Рапид» на памятные даты приглашал?
— Постоянно. Но австрийцы на свои запросы в Ленинградский спорткомитет каждый раз получали телеграмму с одинаковым содержанием: «Занят по работе, выехать не может».
— Вы об этом знали?
— Ни сном ни духом. Узнал уже потом, случайно. Тренировал «Северсталь», поехали на сбор в Алмалык, под Ташкентом. Вдруг знакомый тренер оттуда звонит: «Ты знаешь, что «Рапид» сейчас турне проводит по Средней Азии? Завтра в Ташкенте играет». Я команду оставил, помчался туда на такси. В «Рапиде», увидев меня, обалдели. Подумали, я специально к ним из Ленинграда прилетел.
— Про телеграммы спросили вас?
— Они все принимали за чистую монету. Президент «Рапида» Хосбах спрашивает: «Анатоль, ты почему хоть раз к нам не приехал? Министром работаешь?» После этого мне о приглашении «Рапида» в спорткомитете все-таки сообщили. Впервые за 5 лет. Но в такой форме, что лучше бы промолчали.
— Что сказали?
— Походя, как бы между прочим, бросили: «Там тебе из Австрии приглашение лежит. Успеешь оформиться за неделю?» Я остолбенел. «Сами-то, – спрашиваю, – в это верите?» Тренер с завода оборонной промышленности за неделю оформит документы в капстрану. Бред сумасшедшего. Притом что телеграмма из Вены у них уже три месяца под сукном валялась.
— Почему сразу не сказали?
— У людей ничего святого не было. Или, может, завидовали. Пришлось объяснить, что приглашение из Австрии не только мой престиж, но и города, и «Зенита». Вы думаете, там до моего приезда о «Зените» знали?
— Не знали?
— Спрашивали: «Анатоль, что такое «Зенит»? Фотоаппарат?» Вот о нем слышали. Ленинград знали. «Норденс Венедиг» называли его («Северная Венеция»). Про киевское и московское «Динамо», про «Спартак» знали. А про футбольную команду «Зенит», где она играет, даже представления не имели. Только после моего приезда в «Рапид» стал у них и «Зенит» известен. Высказал все им, рукой махнул: «Пошли вы к черту». Больше с ними эту тему не затрагивали. Даже их фамилии вспоминать не хочу.
— Сегодня контакты с «Рапидом» сохраняются?
— С клубом – уже нет. Многое там поменялось. А вот с Паненкой общаемся, переписываемся.
— Он русский хорошо помнит?
— Для полноценного общения хватает. Антон сейчас президент «Богемианса», своего родного клуба.
— Богатый человек?
— Трудно сказать. Он, еще когда в «Рапиде» играл, хотел заняться гостиничным бизнесом. Учился на курсах менеджмента, планировал отель приобрести. Но получилось ли что-то с этим – не знаю. Хоть и общаемся достаточно регулярно, неудобно спрашивать.
Так этот текст выглядит в еженедельнике «Футбол»
Санкт-Петербург
Текст: Максим Михалко, «Спорт день за днем», — специально для еженедельника «Футбол»
Фото: Сергей Дроняев, Global Look Press
Скачайте приложение еженедельника «Футбол»!
App Store: https://itunes.apple.com/ru/app/ezenedel-nik-futbol-zurnal/id957851524?mt=8
Google Play: https://play.google.com/store/apps/details?id=net.magtoapp.viewer.weeklyfootball&hl=ru
